Впрочем, не важно… Я никогда не видел своих родителей. И не знаю, кто они.
Он положил руки ей на бедра.
— Тебя все уважают и считают джентльменом, — проговорила Керсти. — А виконт и леди Джастин считают своим сыном.
— Да, верно. Но я хочу сказать, что мы с тобой… в чем-то очень похожи. Ведь я не аристократ по рождению. Но нам обоим повезло в жизни. Потому что мы нашли друг друга. Ты не будешь возражать, если твой раб тебя поцелует?
— Нет, — ответила она, хотя и знала, что поцелуем Макс не ограничится.
Приподняв подбородок, Керсти обвила руками шею Макса. И тотчас же почувствовала, что его отвердевшая плоть упирается ей в живот. Она вздрогнула, но не отстранилась.
Он взял лицо девушки в ладони и целовал ее снова и снова. Наконец, подхватив на руки, поднял над водой. Вокруг его глаз и губ собрались веселые лучики-морщинки. Керсти же густо покраснела. Если бы она была голой, то, наверное, смутилась бы меньше. Тонкая, почти прозрачная ткань облегала ее груди, не скрывая твердых розовых сосков.
— Как красиво! — Макс лизнул один из сосков кончиком языка, потом поцеловал другой, и Керсти тихонько застонала.
— Ты еще не разучилась неподвижно лежать на воде? — Он тщетно пытался изобразить беспечную улыбку. — Помнишь, как мы раньше плавали?
Обняв девушку за плечи, Макс лег на спину.
— О-о!.. — выдохнула Керсти и тоже легла на спину; она не отводила глаз от его восставшей плоти. — Макс, что же мы будем делать?
— А ты полагаешь, нам надо что-то делать?
— Да.
— Что же?
— Я не могу этого сказать.
— Тогда молчи, любимая. Я хочу соединиться с тобой прямо здесь, в реке. Мне кажется, тут очень подходящее место.
Вода чистая, и мы тоже чистые. — Он приложил палец к ее губам. — Пусть это будет началом нашей новой жизни. Именно об этом мы мечтали, когда тебе было шестнадцать, — мечтали не разлучаться и наслаждаться каждым мгновением жизни.
Если ты согласна, просто кивни.
Она кивнула и почувствовала, как отчаянно колотится ее сердце.
Макс закрыл глаза и привлек Керсти к себе. Затем спустил с ее плеч сорочку и принялся покрывать поцелуями груди девушки.
Керсти снова застонала — пламя страсти волнами растекалось по телу.
Но Макс не торопился. Он стащил с нее сорочку, затем панталоны, а потом снова стал целовать ее груди и осторожно покусывать соски.
— Ты любишь детей? — спросила она неожиданно.
Он пристально посмотрел ей в глаза.
— Очень. Я хочу, чтобы у меня было много детей.
— Много? — Она нахмурилась. — Хм-м… По-твоему, дочь фермера может стать хорошей женой человека, воспитанного как джентльмен?
— Да, может, — сказал Макс, и его ласковая улыбка согрела сердце девушки. — А ты так не считаешь? — спросил он.
Она снова нахмурилась.
— Ты слишком много пьешь, Макс.
— Иногда.
— Это очень дурная привычка.
— Я пью, когда не в духе. Но если рядом со мной будешь ты, мне не потребуется бренди.
— И ты ужасно вспыльчивый. Макс Россмара. А я терпеть не могу вспыльчивых людей.
Макс поцеловал ее в губы, и она, почувствовав, как он возбужден, обвила ногами его бедра.
Надо быть самой собой и не подавлять своих порывов.
— Макс, я хочу задать тебе один… смелый вопрос, но, возможно, он тебе не понравится.
Его дыхание сделалось шумным и прерывистым. Уткнувшись лицом в шею девушки, он провел кончиками пальцев меж ее ног. Керсти содрогнулась, наслаждаясь этими ласками.
— Макс, выслушай меня, пожалуйста.
Он застонал и вновь принялся покусывать ее соски.
В следующую секунду Керсти забыла обо всем на свете.
Она затрепетала, вскрикнула — и затихла в объятиях Макса.
— Это удивительно. — проговорила она минуту спустя, и Макс едва заметно улыбнулся. — Я хочу доставить тебе такое же удовольствие.
Он засмеялся, превратившись в того беззаботного юношу, которого она знала.
— Не беспокойся, я предоставлю тебе такую возможность.
Но сначала задай свой смелый вопрос. И побыстрее — я с трудом себя сдерживаю.
Собравшись с духом, она сказала:
— Недавно ты спросил меня, выйду ли я за тебя замуж, и я ответила «нет».
— Да, я помню.
— А теперь я спрошу тебя. — Она торопилась выговориться, пока не пропала решимость. — Ты мог бы на мне жениться? Если ты откажешься, я пойму. Но мне надо знать — ведь я люблю тебя, Макс Росемара. И всегда буду любить.
