Тамара пробежала глазами так хорошо знакомое ей письмо и очень натурально изменилась в лице, изобразив ужас.
— Откуда это у тебя?!
— По электронной почте пришло, — Астахов подошел к ней вплотную. — Это правда?
Теперь Тамара, для пущей натуральности, играла женщину, которая пытается соврать и выкрутиться:
— Нет, нет, ну это же просто бред какой-то… Коля, ты что, доверяешь анонимкам?
— Значит, это неправда?
— Ну, не совсем. О, Господи!.. — Тут был один из самых ответственных моментов в актерском развитии Тамариной роли. — Ладно, рано или поздно ты все равно узнал бы об этом. Лучше, если я расскажу тебе сама. Ты лучше сядь, Коль, сядь.
— Я хочу знать правду. Кармелита — моя дочь? И вот наконец Тамара перешла к образу женщины, которую вынудили во всем признаться:
— Да, — она несколько театрально взмахнула рукой. — Кармелита — твоя дочь…
В голове Астахова все перемешалось. И, чтобы как-то переварить эту кашу, он попросил Тамару:
— Тамара, пожалуйста, повтори.
— Кармелита — твоя дочь! — женщина мастерски сорвалась на крик.
— Значит, моя дочь не умерла тогда с Женей? — Нет.
— Подожди… Подожди… Но ты — ты вспомни, ты же сказала мне, что девочка родилась мертвой.
Тамара виновато потупила глаза.
— И почему же, — продолжал Астахов, — почему она восемнадцать лет живет у Зарецкого? При чем здесь Зарецкий?.. Погоди, а ты что… Ты все эти годы знала, что моя дочь жива?
— Да.
— Знала и молчала?
— Коля, я не только знала, я сама отдала ее цыганке по имени Рубина, — Тамара должна была сказать и эту правду, чтобы никаких сомнений у Астахова остаться уже не могло. — Помнишь, тогда с твоей женой в палате лежала цыганка? Так вот, это была дочь Рубины, жена Зарецкого. Она тогда тоже умерла при родах. Вместе с ребенком.
Николай Андреевич с ужасом смотрел на свою недавнюю жену.
— Но как же ты могла отдать ей мою дочь? Почему?
— Коля, тогда мне казалось, что я делаю доброе дело. Я же видела, Коль, как ты любишь Женю, и мне тогда казалось, что ты возненавидишь этого ребенка за то, что он стал причиной гибели твоей любимой женщины. — Последний аргумент выглядел уже не так естественно, как весь предыдущий разговор.
Тамара это почувствовала, но, как известно, слово не воробей, вылетит — не поймаешь.
Совершенно ошалевший Астахов взял Тамару за плечи и, глядя ей прямо в глаза, задал простой вопрос:
— Так может быть, это ты и отправила Женю на тот свет?
* * *
Олеся уже достаточно хорошо знала Астахова, чтобы понять, как бередят ему душу последние новости. Но вот как помочь любимому в таком непростом для него испытании, она не знала — ну никак не могла ничего придумать. Да и посоветоваться было не с кем — по-настоящему близких людей ни у нее, ни у Астахова не осталось. Кому теперь в этом мире можно верить? Никому… Стоп, а Максим? Ну, конечно же, Максим — он-то поверил ей и помог убедить Астахова, когда того чуть было не обворовал родной сын. Максим действительно предан Николаю Андреевичу. Надо немедленно с ним поговорить!
Она нашла Максима в гостинице и тут же выложила все, что узнала только что из странного анонимного письма. Максим тоже отказывался верить в то, что Кармелита, его Кармелита, — дочь его же шефа Николая Андреевича Астахова.
Для него слова Олеси звучали просто каким-то бредом.
— Нет, это не бред, — возражала Олеся. — Говоришь, нет доказательств. А фотографии? Понимаешь, в этом письме было еще две фотографии: Кармелиты и Евгении — первой жены Астахова. — Ну?
— Они очень похожи. Очень. Просто одно лицо.
— Олеся, знаешь, сколько на свете людей похожих — так что, они все родственники?
— Хорошо, но тогда объясни мне, для чего это письмо прислали?
— Не знаю, Олесь, может быть, это бандиты узнали о таком сходстве и решили срубить денег еще и с Астахова?
— А почему же тогда они прислали письмо только сейчас, а не сразу после похищения?
— Ну, наверное, сначала они не знали об этом сходстве, а потом узнали и прислали.
— Значит, кто-то им об этом сходстве сказал. И сделал это тот, кто мог видеть фотографию первой Колиной жены, то есть тот, кто вхож в дом Астахова.
— Я тоже вхож в его дом, но сколько раз там был — фотографии его первой жены ни разу не видел.
