Не исключая герцога.
Ретран еще немного посмотрел вслед Ульриху, но мысли его вновь вернулись к Леаре. С тех пор, как на Старой дороге ему встретилась эта бестия, он не помнил себя. Ему, двадцатипятилетнему рыцарю монсеньера, непобедимому на поле боя и неотразимому в отношениях с женщинами, ударила по щеке бедная крестьянка, да еще и сказала: «Не тебе за мной гоняться!»
Ее дьявольский смех до сих пор звучал у него в ушах.
В тот раз он, встретив в безлюдном месте красивую селянку, решил поступить по своему обыкновению, и, соскочив с коня, попробовал сгрести девушку в охапку. Ретран не пил в тот день ни капли, но готов был поклясться, что каждый раз, когда он смыкал руки вокруг ее стана, она словно просачивалась сквозь его тело. Потом ей надоела эта забава.
— Вот что, Ретран, оставь меня в покое и дай пройти. Ты мне не ровня, — сказала она ему тогда.
Но он не послушал.
Звонкий удар вспугнул сидящих в траве птиц, а на лице рыцаря горел багровый шрам, так, словно его хлестнули раскаленным металлическим прутом.
Но пощечина оставила след не только на щеке.
Она резанула сердце.
Ретран поднял голову и оскалился на мерцающие в вышине звезды.
— Посмотрим, кто из нас кому ровня…
* * *
Инквизитор Ульрих приобрел привычку прогуливаться на закате. В это время, когда шла еще вечерняя месса, он точно знал, что не понадобится никому из храмовых обитателей, и поэтому мог позволить себе спокойно пройтись.
Вот и сегодня он не спеша вышел из центральных ворот собора, и направился на площадь. Из-за поворота послышался цокот копыт, показалась величественная процессия, возглавляемая герцогом Эрдентайном, спешащим преклонить колени перед ликом Истинно Великого. Ульрих подождал, покуда процессия завернет во внутренний дворик собора, и пошел дальше.
Лет за триста до его рождения один из предков Эрдентайна, Лоран, поддавшись блажи утереть нос соседям, заложил на берегу Реенора храм. Попутно с ним сооружалась деревушка строителей, впоследствии осевших там же. Собственно, не было бы ложью сказать, что Зеленая Роща образовалась исключительно благодаря людской блажи да Святому Харальду.
Острые шпили собора тянулись в заоблачную высь.
Закатные лучи освещали богатые витражи, тысячами солнц играя в разноцветных стёклах. Статуи святых и химер на карнизах казались живыми, а звуки органа разносились далеко окрест, возвещая прихожан о том, что в храме святого Харальда идет вечерняя месса. Он смотрел на величественное строение, щурясь от лучей заходящего солнца, и не верил своим глазам — вот оно — одно из пяти чудес света Новой эпохи.
Впервые Ульрих увидел это чудо еще ребенком и вот теперь, через пять лет, созерцал снова. На храмовой площади почти ничего не изменилось — те же каштаны по периметру, та же брусчатка…
Смешавшись с толпой прихожан, Ульрих стоял подле главного входа и смотрел бронзовую табличку, на которой тремя языками (кертони и еще какими-то) значилось, что храм был возведен в 1154 году Новой эпохи.
Внезапно его поразило то величие, и та древность вкупе с какой-то мудростью, исходящая от этих стен. Ульриху вдруг вспомнилось, как он, ребенок, убегал от святых отцов чтобы поиграть со своими сверстниками, в том числе и с этой девочкой, Леарой.
— Да… ну и дурачок же я был, — проговорил он со вздохом, больше про себя, нежели вслух.
* * *
Ульрих обошел площадь, и уже было решил зайти обратно внутрь, как вдруг его кто-то негромко окликнул. Он медленно обернулся.
Возле ступенек суетился торговец — огненно-рыжий карлик, на невысоком столике перед ним лежали списки знаменитых Валменских образов и аккуратные стопки свечей. Когда же он в недоумении уставился на него, карлик совершенно бесцеремонно сгреб весь товар в деревянный саквояж и призывно замахал рукой:
— Я Вас, почтенный, второй день здесь жду, — он кивнул в сторону своего скарба, — ну, кое-какую денежку заработал, — хихикнул он, — так что, ужин за мной!
От такой наглости Ульриха взяла оторопь, и он попытался было пройти мимо, но противный карлик вцепился в его одеяние, и, чтобы не привлекать излишнего внимания к своей персоне, ему пришлось подчиниться.
