— Ну, вроде бы все собрались, — заговорил Мерпелис. — Можно, пожалуй, начинать?
— Подождите, подождите, — мужеподобная Аболина медленно и грузно, словно орудийная башня линкора, повернулась и обозрела присутствующих. — А где же сам Крускоп?
— Чудно́, — заметил Шапар. — Я ведь только что видел Криша. Ребята, ну-ка разыщите его!
Крускоп сидел в стеклянной конурке. Как и обычно, в это время дня он преспокойно жевал бутерброды, запивая чаем из самодельного термоса. Как и обычно, перед ним была расстелена белая салфетка. И, как обычно, за едой он читал газету.
— Извините, пожалуйста, товарищ Крускоп, — Клара стояла в двери, робко потупив глаза. — В связи с вашим уходом на пенсию мы хотели бы попросить…
— О чем попросить? — перебил Крускоп. — Чтобы поскорее убирался отсюда?
— Боже ты мой, да с чего вы взяли?! — всплеснула руками Клара. — Народ хочет попрощаться с вами. Начальство пришло. Зачем вы так шутите?
Крускоп сидел, вцепившись руками в край стола.
— Мне ваши жалостные речи не нужны.
Сломить упрямство Крускопа удалось только совместными усилиями Шапара и Аболиной. Первый брал настойчивостью и шутками, вторая — силой. Аболина обняла Крускопа и постепенно вытолкала за порог.
— Только давайте покороче и побыстрей, — предупредил Крускоп.
Прощание получилось суховатым. Присесть Крускоп наотрез отказался, все время нетерпеливо смотрел на часы и метал укоризненные взгляды на выступающих. Когда же он слышал в свой адрес похвалу, лицо его делалось совсем унылым.
Красноречие быстро иссякло. Молодежь в задних рядах принялась со скуки болтать и переходить с места на место.
— …Как маленькие винтики и заклепки в этот асфальтовый пол, втоптаны несчетные дни вашей трудовой жизни…
Пожилые работницы в первом ряду вытащили носовые платки принялись громко сморкаться.
— …Мы выдадим вам, товарищ Крускоп, почетный пропуск. Если вам когда-нибудь вдруг станет скучно, приходите и помогите нам своим многолетним опытом. Мы вас никогда не забудем…
Крускоп раздраженно махнул рукой.
— …Семьдесят лет? Ерунда. Мы верим, вы проживете вдвое больше…
— Кто еще хочет высказаться? — Клара, ребром приложив ладонь ко рту, довольно громко обратилась к тем, кто стоял подальше.
— …Вы работали здесь еще в то время, когда многих из нас даже не было на свете…
— Ха, ха, ха! — донесся смех из последнего ряда.
Заместитель директора от имени заводоуправления вручил Крускопу набор рыболовных принадлежностей. От рабочих сборочного Клара преподнесла букет тюльпанов.
Липсту показалось, что, принимая цветы, Крускоп посмотрел на него. Тюльпан, торчавший из петлицы Липста, был точно такого же оттенка, что и у тех, которые Крускоп неловко взял из рук Клары и положил на стол.
— И вот еще книга, — добавила Клара. — От драмкружка.
Крускоп в первый раз улыбнулся, но, взглянув на черную обложку, снова насупился:
— Ремарк… «Время жить и время умирать»… — покачал он головой. — Спасибо… Очень подходящая книжка…
Наступило неловкое молчание. Сзади опять кто-то засмеялся.
— Спасибо, — сказал Крускоп. — Благодарю. Ну довольно, пора кончать. Людям надо еще пообедать.
Он повернулся и пошел в конторку, постепенно ускоряя шаг.
Несколько молодых парней, гикая, выбежали из цеха. Липст стоял и смотрел на дверь стеклянной конторки Крускопа.
Послеобеденная часть смены прошла незаметно. В обычное время пришел Саша Фрейборн и хотел занять место Липста. Он был весьма удивлен известием о том, что стал «безработным».
— Сочувствую тебе, — хлопнул Липста по плечу Фрейборн. — Миновали золотые денечки.
— Ничего, — со смехом сказал Липст. — Я не побегу за ними вдогонку. А ты что теперь будешь делать?
— Я? Пожалуй, обратно на склад вернусь. Там столько работы, что и рехнуться недолго.
Перед тем как уйти, Саша наклонился и понюхал тюльпан Липста. Липст, в свою очередь, насладился ароматом «Московской особой». Вчера у Саши была получка. У него начался период веселья.
Липст горделиво огляделся по сторонам. Обратил ли Робис внимание на то, что Липст сегодня работает восемь часов? А Ия с Вией, Крамкулан, Клара — они заметили это?
«Теперь мы все равны», — подумал Липст, вспомнив услышанную где-то фразу о том, что лишь равные обязанности предоставляют равные права. Конечно, работать шесть часов было не так уж плохо. Но эта поблажка так унижала его!
