«Где же Юдите? — волновался Липст. — А вдруг ее вообще не будет?»
Она возникла из темноты и внезапно очутилась прямо перед Липстом, схваченная узким снопом света, который, казалось, лился из нее самой. Легкие парчовые туфельки ступают почти неслышно. Она скользит, как по воздуху, в тихом шелесте шелка.
— Модель номер семьсот пятьдесят семь, — сообщила докладчица. — Вечернее платье с пышной юбкой и низкой талией.
Липст вскочил. Он стоит затаив дыхание, напрягая взор, боясь упустить хотя бы малейшую подробность этого удивительного события.
«Какое вечернее платье? — лихорадочно думает он. — О чем там она болтает?»
У сегодняшней Юдите, за которой с восхищением следит весь зал, мало общего с девушкой, поцеловавшей его летом на трамвайной остановке. Преображенная сказочным волшебством, она стала еще прекраснее, но уже не принадлежала к этому миру. Таинственная, торжественная, недостижимо далекая.
Надежда на то, что Юдите заметит его и позднее одарит хотя бы словечком, кажется теперь совершенно смехотворной. Все восхищены ее великолепием, и очень-то ей нужен такой Липст. И если бы еще хоть химический костюм Казиса сидел на нем как следует…
— Молодой человек, может, вы все-таки сядете? — острый палец ткнул Липста в спину. — Вы ведь не стеклянный…
— Извините, — пробормотал он, усаживаясь и вздыхая.
Юдите движется дальше. Свет погас, и ее не стало.
На сцену снова вышел семенящей походкой парень, наряженный в какой-то дурацкий мешок со множеством карманчиков и нашивок. Он идет, смешно растопырив немощные ручки, делая вид, что у него бицепсы величиной с подушку.
— Модель номер триста тринадцать, — рекомендует докладчица. — Рабочий костюм металлиста.
Липст снова вздохнул.
— Чучело, а не металлист, — еле слышно шепнул он под нос. — Такому место в цирке, а не на заводе.
Но куда же девалась Юдите?
Она выходила несколько раз. Липст смотрел как зачарованный, понемногу забывая обо всем, что грузом лежало на сердце. Ему было безразлично, являлась ли Юдите в ситцевом сарафане или в тончайшем золоте парчи; были у нее волосы зачесаны на одну сторону или собраны большим узлом на затылке; украшали ее ноги обыкновенные сандалии или дорогие замшевые лодочки. Во всем этом калейдоскопе туалетов и безделушек он видел только Юдите, чья прелесть всякий раз раскрывалась по-новому, подчеркнутая всевозможными изысканными и таинственными средствами, которые непрерывно рождаются модой, чтобы сделать женщину еще красивее.
Один раз Липсту показалось, что Юдите заметила его. Он покраснел и укрылся за спинами сидящих впереди. Быть может, не следовало так поступать. Перед великолепием Юдите все прочее становилось таким незначительным и мелким. Липст ни о чем больше не сожалел. Но он ни на что и не надеялся, а просто смотрел, ощущая какое-то безотчетное счастье, в котором потонул, как камень, брошенный в омут.
Демонстрация моделей кончилась, в зале вспыхнул свет. Расталкивая стулья, публика заторопилась к выходу. Липст продолжал сидеть на месте. Он не мог так быстро вернуться в реальный мир. Он морщил лоб и моргал, словно после киносеанса, когда нахальный свет в мгновение ока рвет в клочки переживания зрителя, а громкоговоритель сотрясает нервы веселым маршем, будто минуту назад на экране не происходило никакой драмы.
Лишь постепенно Липст приходил в себя. Стулья расставили вдоль стен, сцену заняли музыканты. Скоро должны начаться танцы.
«Что теперь делать?» Липст старался сосредоточить мысли на только что виденном, боясь раздумывать о дальнейшем, которое не предвещало ничего хорошего.
Не приняв никакого решения, Липст отдал себя на волю бурлящему потоку, который подхватил его, оцепеневшего и растерянного, и вынес, словно тяжелое бревно, в коридор.
Из дверей, ведущих за кулисы, вышли «металлист» с докладчицей и направились вниз по лестнице.
Заиграла музыка, посетители хлынули обратно в зал. Липст уже хотел было спуститься в гардероб, но из курительной появился «Сыр голландский» и, засунув руки в карманы, остановился шагах в десяти от двери. Тогда Липст тоже засунул руки в карманы и прислонился спиной к прохладной бетонной колонне… У него было такое чувство, будто массивная опора вот-вот рухнет, но он продолжал стоять. Он, кажется, даже слегка улыбался и, словно насвистывая, вытянул губы.
