Липст очнулся. Представшая взору такая близкая, знакомая до мелочей и в то же время неповторимо чудесная картина раздвинула в груди неведомые шлюзы, и в нее, заполняя пустоту, хлынула мощным потоком всемогущая, живительная сила бытия. Она затопляла сомнения, тоску и робость, без слов давая ответ на все вопросы неоспоримой логикой, звучащей в гудении каждого мотора, в каждой мгновенной вспышке света. Нет больше Крускопа, но здесь его труд, он есть и будет, потому что каждый проработанный час подобен плодоносному семени, которое, исчезая, оставляет после себя что-то более крупное, ценное.
«В этих каменных стенах есть и частица меня, — думает Липст, — в этих могучих стенах, созданных волей, которая во много раз сильнее невзгод и горечи разочарования».
Липст обтер мокрое лицо и облегченно вздохнул. Наконец он снова крепко стоял обеими ногами на земле. Липст еще поглядел на завод. Домой он пошел медленно, чуть расслабленным шагом, словно после трудной болезни, словно только что сбросив с плеч тяжелую ношу.
За стеной в комнате матери часы пробили двенадцать. Липст сидел у стола и задумчиво смотрел на зеленый абажур лампы. Ящик стола был открыт. Липст только что сложил туда письма Юдите. На самое дно, к старым табелям успеваемости, рядом с гербариями, собранными еще в школьные годы, и альбомами марок, к которым он уже давно не прикасался. Ящик не отличался порядком, все в нем было свалено вперемешку: тетради, пожелтевшие рисунки, акварельные краски, сломанные оловянные солдатики.
Часы за стеной пробили половину первого.
Вошла мать.
— Ложись-ка лучше, — сказала она. — Глядишь, и вставать скоро. В другой раз приходи домой пораньше.
— Ладно, мама.
— Погляди на свое пальто — совсем промокло. Повесь на кухне.
— Ладно, ладно.
— И что вам было по дождю ходить? Ты ведь можешь Юдите и к себе пригласить.
Мать недовольно помяла мокрый воротник пальто, бросила на Липста быстрый взгляд и почему-то смущенно отвернулась. Липст, прищурив глаза, смотрел на зеленый абажур лампы.
— Та Юдите, которую ты видела, была ненастоящая, — сказал он. — Это была не та, о которой я рассказывал тебе.
Мать только руками развела.
— Да, — повторил Липст, — та была ненастоящая…
Часы пробили три. За окном выл ветер.
«Сприцис ради денег мошенничает и плюет на все, — думал Липст. — Юдите ради тряпок продает себя. А ты? На много ли ты лучше их? Сегодня ты пойдешь в инструментальный. Что тебя туда тянет, кроме заработка? Ну, скажи, что? Разве это не мошенничество, когда человек обманывает сам себя? Ты такой же шкурник, как Сприцис и Юдите…»
В порту загудел пароход. Темнота в комнате уже не казалась такой непроглядной. Половина четвертого… Когда часы пробили четыре, в голове у Липста окончательно прояснилось. Далеко, очень далеко успел он зайти неверным путем. Однако еще не поздно исправить ошибку. Это потребует больших усилий и будет не особенно приятно. Но его место — в экспериментальном цехе. Туда и только туда!
Теперь можно бы несколько часов поспать, но сон как рукой сняло. Он зажег свет.
Многие знаменательные даты в тысячелетиях человеческой истории погребены под сугробами забвения. Первый человек, который собственными руками добыл огонь, вряд ли мог оценить великое значение своего открытия. Он не умел писать и был слишком слаб, чтобы воздвигать монументы. Мы так и не узнаем дату начала победного шествия человеческого разума.
2 января 1959 года человечество будет помнить до конца своих дней. 2 января 1959 года человек преодолел силу земного притяжения, бросив ракету в беспредельный океан вселенной. Далекий сильный брат перводобывателя огня — советский человек — совершил первый шаг к тому, чтобы из пленника Земли стать хозяином вселенной.
Мир затаил дыхание. Наша древняя, беспокойная планета стала легче на тысячу четыреста семьдесят два килограмма. Блистающая ракета с красным вымпелом стремительным кораблем промчалась мимо Луны и взяла курс на Солнце. Извечная мечта о полете к далеким звездам превратилась в реальный порыв поколения. Инженеры уже проектировали космические корабли, и электронно-счетные машины лихорадочно вычисляли координаты траекторий. Мартены варили сталь для звездных кораблей, химики создавали для них топливо. А искатели с отважными сердцами собирались в путь. Навстречу неизведанным опасностям, новым трудностям и новым победам.
