— Кто там?
— Я ключ забыл.
Дверь отворилась.
— Спасибо, — поблагодарил Липст.
Мадемуазель Элерт комкала в пальцах большой шелковый платок и тяжело вздыхала.
— Зелтыня ушла, — сказала она, печально покачивая головой. — Вы только представьте себе! В обед собралась и уехала. Со всеми вещами.
— Уехала? Куда?
— На другую квартиру. Поменялась. Получила совсем отдельную комнату с газом и ванной.
— Ну что ж, можете теперь радоваться. Празднуйте победу. Наконец-то для вас настанет покой.
— Ах, не говорите так! — мадемуазель высморкалась. — Мы так сжились за эти годы. А теперь грустно на душе. Сразу как-то все опустело…
Липст пошел к своей двери.
— Не беспокойтесь, комната пустовать не будет. Сможете начать все сначала.
— Да, но это будет уже не то, — вздохнула мадемуазель. — Совсем, совсем не то…
Липст посмотрел на часы — шесть утра. «Куда меня несет в такую рань? — подумал он. — Скоро буду убегать на работу в полночь».
Было свежее прозрачное утро начала осени. Ушедшее лето, казалось, надумало в последний раз оглянуться через плечо, перед тем как вступить в серые туманы осени. Липст вылез из трамвая двумя остановками раньше. Недалеко от завода его нагнал Угис.
— Липст, поздравляю.
— С чем?
— С последним днем работы цеха по-старому и с последним днем твоей работы в сборочном!
— Такова, браток, жизнь. Каждый день мы что-нибудь делаем либо в первый, либо в последний раз.
— И все-таки, — Угис энергично размахивал локтями. — Подумать только: всего несколько месяцев назад нам стукнуло в голову перекроить технологию сборки. А завтра цех уже начнет работу по-новому. Ты помнишь ночь у тебя во дворе, когда мы сидели на досках? Теперь в это дело многие добавили своего ума, но сама идея, предложение-то — наше! Получается, будто у тебя в руке здоровенный рычаг — только поверни его, и, пожалуйста, весь цех завертится наоборот.
— Да, — сказал Липст, — ту ночь я помню очень хорошо.
— Странная ночь была. В такие ночи спишь и видишь сны, не смыкая глаз. Не знаю, как у других, а у меня все планы зарождаются по ночам.
— Тогда мало тебе остается времени для сна, — улыбнулся Липст.
— Как когда.
— А что, опять какой-нибудь план?
Угис взял Липста за руку и остановился.
— Да, — сказал он. — Я уезжаю. В такое место, где надо заново открывать мир, где надо начинать все с самого начала, с первого колышка, с первого кирпича.
Угис смотрел на Липста сияющими глазами и, испугавшись, что тот может перебить его или не понять, торопливо продолжал:
— Это не каприз, нет! Ты только послушай, Липст. У меня для этого есть очень серьезная причина, я все продумал и сто раз прикинул. Вчера был в больнице у Казиса. Встретил там Вию. Не могу, понимаешь! Я надеялся справиться с этим. Не тут-то было! Я не желаю стать жалким, несчастным влюбленным, который угрюмо завидует чужому счастью. Не хочу измельчать. Чтобы не потерять к себе уважения, мне теперь надо взвалить на себя большое, трудное дело. И надо справиться с ним, одержать победу. Потому и решил уехать. Возможно, в Казахстан или на строительство электростанции в Сибирь. Вариантов хватает…
Внешне Липст оставался совершенно спокойным, но внутри у него все перевернулось. Казалось, в нем что-то оборвалось и он увидел Угиса да и себя тоже с новой, поразительной ясностью. Увидел то, что потерял, и то, что сейчас неожиданно было найдено.
Над городом с унылыми криками пролетали журавли, Липст задрал голову. Небо было чистое, прозрачное и высокое. Угис, прищурившись, тоже закинул голову, но так резко, что уронил кепку.
— Замену мне найдут быстро, — сказал он, подымая кепку. — Не бог весть какая сложная специальность. Пройдет несколько месяцев, и все позабудут, что работал в цехе такой Угис Сперлинь. Конечно, я вернусь когда-нибудь, лет через пять или через десять…
Липст покачал головой.
— И ты это решил бесповоротно? А пороху хватит?
— Конечно, нелегко будет. Но я выдержу. На этот раз я должен победить или навсегда остаться при мнении, что я ноль.
Они подошли к заводским воротам.
— Знаешь что, Угис? Ты меня здорово, встряхнул. Спасибо тебе!
Угис наморщил лоб:
— За что?
