Мы столь многого не знаем, что я часто задаюсь вопросом: будет ли иная цивилизация – имеющая преимущество перед нами в миллиард лет развития науки, – вообще считать нас разумным видом? Мне кажется, что наши шансы на подобное великодушие будут зависеть не от того, сколько мы знаем, а от того, каким образом мы получаем знания, – буквально, от нашей приверженности научному методу. Именно способность беспристрастно оценивать полученные данные, независимо от того, подтверждают они или опровергают ваши гипотезы, является критерием причастности человечества к тому, что можно назвать универсальным разумом.
Очень часто детективный сюжет в астрофизике начинается с того, что в экспериментальных или наблюдательных данных проявляется какая-то аномалия, вдруг открываются факты, не соответствующие ожиданиям и не объясняемые исходя из того, что мы уже знаем. В такой ситуации обычно сразу предлагается множество альтернативных объяснений, которые затем, на основании новых данных, исключаются, одно за другим, – до тех пор пока не будет найдена верная интерпретация. Такое произошло, например, с историей открытия Фрицем Цвикки темной материи в начале 1930-х годов. Его предположение основывалось на том, что, согласно расчетам, наблюдаемое движение галактик в скоплениях говорит о наличии там большей массы, чем мы видим непосредственно в телескопы. Эта гипотеза игнорировалась до 1970-х годов, пока не появились новые, дополнительные данные о движении звезд в галактиках, а скорость расширения Вселенной не была измерена более точно, – факты убедительно подтвердили правильность идей Цвикки.
Этот процесс просеивания фактов может разделить, даже произвести раскол в целой научной дисциплине, противопоставить одни объяснения вместе с их сторонниками – другим, до тех пор пока одна сторона (хотя и не всегда) не представит убедительных доказательств.
Так было и во время дебатов по поводу Оумуамуа, которые из-за отсутствия твердых доказательств у какой-либо из сторон продолжаются по сию пору. На деле стоит признать: вероятность того, что ученые когда-либо в будущем получат новые, решающие свидетельства, предельно мала. Невозможно догнать и сфотографировать Оумуамуа. Данные, которые у нас есть сейчас, – это все, что у нас есть и будет в принципе, и это оставляет нам возможность выдвигать лишь те объяснения, которые основаны на уже имеющихся свидетельствах. Это, конечно, чисто научный подход. Никто не может изобретать новые доказательства, никто не может игнорировать имеющиеся доказательства, даже если они опровергают ваши гипотезы, и никто не может – как в том старом мультфильме про ученого, решающего сложное уравнение, – просто подставить нужную цифру, «и тогда произойдет чудо». Однако наиболее опасным и неприятным итогом всей истории было бы сказать: «Ну что же, Оумуамуа, здесь больше нечего исследовать, пора двигаться дальше, мы узнали все, что возможно, а теперь нам нужно заняться обычными делами». К сожалению, на момент написания этой книги многие ученые уже приняли решение действовать именно так.
Поначалу научные дебаты по поводу Оумуамуа проходили довольно спокойно. Я связываю это с тем, что на раннем этапе исследования мы еще не знали о самых странных аномалиях этого объекта. Казалось, эта детективная история рассказывает о деле, которое было сначала открыто, а затем успешно раскрыто: наиболее вероятное объяснение гласило, что Оумуамуа – это прилетевшая из межзвездного пространства комета или астероид, и это объяснение было самым простым и понятным.
Осень 2017 года продолжалась, а я, как и значительная часть международного научного сообщества, все никак не мог избавиться от недоумения, возникшего в связи с имеющимися данными. Я – опять же, вместе с большой частью научного сообщества – не видел весомых доказательств в пользу гипотезы «Оумуамуа – межзвездная комета или астероид». Пока все пытались привести имеющиеся свидетельства в соответствие с этим объяснением, я начал формулировать альтернативные гипотезы для объяснения все растущего числа странных особенностей Оумуамуа.
