— Вы уж постарайтесь им понравиться! — проворчала Нила.
Он рассмеялся и улыбнулся ей, показывая, что готов выйти на публику. Нила улыбнулась в ответ. Джастин как будто преобразился. Он охотно впитывал новое и, похоже, с нетерпением ждал, когда у него начнется новая жизнь. Хотелось бы Ниле хотя бы отчасти приписать честь его возрождения себе, но она понимала: все не так. Она помогала Джастину адаптироваться и присматривала за ним в течение первой недели, однако его реинтеграция пошла совсем не так, как она задумывала. Более того, Ниле часто приходилось просить его сбавить темп, а не лететь безоглядно вперед. Неожиданно для себя Нила поняла: она не хочет, чтобы Джастин выходил в эту дверь, потому что, как только он выйдет, все снова изменится. Правда, многое уже изменилось, но первые шаги, которые он готов сделать навстречу распахнутым объятиям нового мира, сделают изменения необратимыми. Ниле хотелось насладиться последними мгновениями наедине с ним, прежде чем мир отберет у нее Джастина.
— Знаете, — сказала она, — о вас ведь и без того многое известно. И потом, многое уже есть в Нейро — ваше интервью Веритасу читали все.
— Верно, Нила. Позвольте напомнить, что вы теперь тоже знаменитость. Все в курсе, что вы талантливый реаниматолог и специализируетесь на социальной интеграции. Если не ошибаюсь, ваши интервью, данные Ирме Соббельже, также гуляют по всей системе!
Нила изображала радость, хотя в глубине души тревожилась. Благодаря отраженной славе и близости к последнему герою Солнечной системы ее акции взлетели до небес — за пределы того, что она надеялась заработать за всю жизнь. Естественно, она сразу стала богатой женщиной… по крайней мере, на бумаге. У популярности имелась и обратная сторона: мечты о покупке собственного контрольного пакета все больше и больше отдалялись. Чем известнее она становилась, тем быстрее росли ее котировки. А чем быстрее росли ее котировки, тем труднее становилось выкупить собственные акции. В душе Нила сравнивала себя с кошкой, которая пытается поймать собственный хвост.
В виде предосторожности сразу после того, как повсюду появились новости о Джастине, Нила позвонила родителям и сестре и попросила их не продавать ее акции, пусть даже за них предлагают очень выгодную цену. Как правило, большинство родителей не продавали принадлежащий им «детский пай» — двадцать процентов — и оставляли его по завещанию своим отпрыскам, если их в конце концов или в результате несчастного случая настигала постоянная смерть. Но надо быть святым, чтобы отказаться от выгодной сделки. Нила понимала, что окончательное решение все равно предстоит принять родителям и сестре, но ей не хотелось, чтобы их обвели вокруг пальца. Она вздохнула с облегчением, когда ее заверили: как бы ни поднялась цена, акции останутся только в их владении. Ну а у брата Нила заблаговременно выкупила свои акции еще десять лет назад.
Другим недостатком ее неожиданной известности стал плотный график. Ее приглашали на бесчисленные ток-шоу и передачи. Она с радостью отказала бы всем, однако, поскольку она была лишь миноритарным акционером самой себя, ей приходилось соглашаться — выбора не было. Даже дополнительные заработанные ею кредиты не возмещали тоску по прежней спокойной жизни, к которой она почти привыкла. Во многом, как она часто думала, она жила жизнью, параллельной жизни ее пациента. И вдруг она очутилась в огнях рампы, и многие стали жаждать ее внимания — почти как если бы она сама тоже воскресла.
«Проблемы инкорпорации, — с грустью думала Нила, делано улыбаясь Джастину. — Интересно, как чувствует себя человек, который никому ничего не должен — неужели он в самом деле настолько свободен?!»
— И потом, — сказал Джастин, выводя Нилу из раздумий, — эти интервью объясняли прошлое. Теперешняя же пресс-конференция посвящена будущему. — Он снова махнул рукой в сторону двери. — Ну что, пошли?
— Разумеется, Джастин, — со вздохом ответила Нила. — Будущее нельзя заставлять ждать.
Они прошли пермастену, и их тут же накрыла лавина вопросов. Репортеры стремились перекричать друг друга, жужжали медиаботы, которых использовали для записи высококачественного звука и изображения. Джастина немного удивило отсутствие вспышек, но он вспомнил, что обществу, которому не требуются источники света, не нужны и вспышки, чтобы освещать его лицо. И все же шум стоял оглушительный, а вопросы напомнили Джастину старые недобрые времена. Выйдя на небольшое возвышение, он поднял руки вверх, надеясь хоть немного утихомирить собравшихся. Толпа поутихла. Вначале он показал на Ирму Соббельже. Они заранее условились, что на пресс-конференции Ирма задаст первый вопрос, и на том их особые отношения заканчиваются. Джастин считал, что более чем выполнил условия сделки, и Ирма с этим согласилась.
