Все понимали, что имеет в виду директор. Они набрели на находку века. И успех Джастина станет их успехом. Но, если кто-то плохо сыграет свою роль, если их пациенту не удастся адаптироваться к новой жизни, неудача скажется на цене их акций…
— Во-вторых, — продолжал Мош, — прошу вас воздержаться от стремления скупить собственные крупные пакеты или пакеты других лиц, находящихся сейчас в этом зале.
Его слова были встречены недоуменным молчанием.
— Как одно связано с другим? — спросила доктор Ван. — Мы имеем право извлекать прибыль из своей удачи!
— И если мы не купим свои акции сейчас… — вторил ей Гил.
— …то потеряете возможность скупить свои акции по самой низкой цене, — закончил за него Мош. — Да, я вас прекрасно понимаю. Вот почему, как только вы поступили сюда на работу, я скупил по две тысячи ваших акций… Такой пакет ни одному из вас сейчас не по карману. Но я обещаю продать вам ваши акции по их нынешней котировке при одном условии: если вы еще две недели будете хранить происходящее в тайне.
— Мош, мы не можем сохранить происходящее в тайне. Сведения о Джастине уже просочились наружу, — возразила Нила.
— Да, — согласился Мош, — просочились, но, кроме нас четверых и наших добрых друзей в GCI, очень немногим известно, что находилось в так называемом саркофаге. И почти никто, кроме нас, не знает о том, что процесс воскрешения прошел успешно.
— Что изменится, если мы кинемся скупать свои акции? — спросил Гил.
— Покупка акций — прямая улика, Гил, — ответил Мош. — Программы-ищейки узнают о каждой крупной покупке. Но следят не за всеми. Им нужен дым, а не огонь.
Нила закончила его мысль за него:
— Наша работа в медицинском центре и мы сами — это дым.
— Вот именно! — кивнул Мош.
— Ну и что, если ищейки все выяснят? — спросила доктор Ван. — Пока наши акции обеспечены, мы можем продолжать. Думаю, вы все со мной согласитесь, покупка станет делом прибыльным!
— Да, — ответил Мош, — но вы все забываете об одной очень важной вещи.
Доктор Ван смерила Моша озадаченным взглядом:
— О чем?
— Пациент, — ответила за Моша Нила.
— Но ты ведь сама только что сказала, что пациент чувствует себя неплохо! — возразил Гил.
— Да, неплохо — для человека, пережившего то, что пережил он. Я бы сказала, он чувствует себя хорошо. Но мы имеем дело не со стандартным случаем. Если рассуждать о происходящем исключительно с точки зрения прибыли, ему еще предстоит успешно интегрироваться в общество. Очень сомневаюсь, что нам с вами удастся отразить натиск журналистов, которые непременно нагрянут в нашу тихую обитель. Еще меньше я надеюсь на то, что с журналистами справится наш только что воскрешенный пациент. По-моему, Мош предлагает оптимальный вариант. Предлагаю принять его предложение.
Все закивали в знак согласия.
— Идет, Мош, — сказала доктор Ван, взмахивая своим цифродругом. — Ну-ка, признавайся, почем купил мои акции?
— Подождите секундочку, доктор Ван! — попросила Нила. — У меня остался последний вопрос.
— Какой? — спросил Мош.
— Кто-нибудь видел Гектора?
Джастин чувствовал себя замечательно. Он привык жить по-своему, прожил жизнь на собственных условиях — и так же распорядился своей смертью. И хотя он знал, что за ним, скорее всего, следят, он расхаживал по комнате с идиотской улыбкой на лице. Если честно, в последний раз он так замечательно чувствовал себя после того, как в четырнадцать лет катался на заднем сиденье «форда-фэрмонта» с некоей Дженни О’Доннелл. За один вечер ей удалось научить Джастина всему, что нужно знать о противоположном поле, или, по крайней мере, всему, что хотелось знать четырнадцатилетнему подростку. Вот и сейчас ему хорошо… И выглядит он замечательно. Джастин целый час смотрел на себя в зеркало, но видел перед собой не умирающего в последней стадии рака. Тело, вне всяких сомнений, принадлежало ему, только было гораздо моложе и здоровее. На вид Джастин дал себе лет тридцать пять — сорок. Он не удивился. Еще в его прежней жизни отец нанотехнологии Эрик Дрекслер утверждал: как только человек научится управлять клетками на молекулярном уровне, замена стареющих клеток кожи более молодыми станет лишь вопросом времени. Ужасно хотелось есть… Кроме того, Джастину хотелось куда-нибудь пойти и чем-нибудь заняться. Он ощущал прилив сил, которые пока не знал, куда приложить. Следовало бы хорошенько подготовиться к очередному разговору с «дрессировщицей», как он про себя называл Нилу. И все же Джастин ничего не мог с собой поделать. Он нетерпеливо расхаживал по комнате и ждал завтрака.
