Элис говорила мало. Ей было не до разговоров: сейчас важнее всего было не уронить вилку. По окончании ужина она объявила, что хочет лечь и немного почитать.
— По-моему, неразумно ложиться в постель сразу после еды, — заметил Сайлас. — Почему бы нам не прогуляться вдоль берега?
Теплая ночь, мягкий свет луны, тихий шепот волн, а рядом такой привлекательный мужчина… Сердце Элис затрепетало от предвкушения того, что может произойти сегодня вечером.
— Я слишком устала, — смущенно ответила она. Это было правдой. Она устала бороться не только с желаниями Сайласа, но и со своими.
Он пошел следом за Элис в ее спальню и остановился на пороге, глядя, как она ставит свечу на тумбочку у кровати.
— А как ты собираешься мыться? — поинтересовался Сайлас. — Сегодня был жаркий солнечный день, и ты, наверное, умираешь от желания принять теплый душ, а потом забраться под свежую простыню. Но как ты это сделаешь с твоими перебинтованными руками?
Слушая его слова, Элис внезапно почувствовала себя невыносимо грязной и липкой от пота.
— Моя правая рука уже болит не так сильно, как раньше, — неуверенно произнесла она.
— Да? — усмехнулся Сайлас. — Я же видел, как ты держала вилку. С мытьем тебе одной не справиться. — Он помедлил. — Послушай, давай я сам тебя вымою? — Элис испуганно посмотрела на него. — Ты почувствуешь себя гораздо лучше, — добавил Сайлас. Можно себе представить!
— Думаю, сегодня я как-нибудь обойдусь без мытья, — решительно отказалась Элис.
Но на него ее решительность не произвела никакого впечатления. Он не собирался отказываться от своего плана.
— А в чем ты спишь? Где твоя ночная рубашка?
Сейчас Элис предпочитала спать обнаженной — благо стояло теплое лето, — только бы не возиться с рубашкой.
— Не твое дело! — отрезала она. Сайлас шагнул к ней.
— Понятно, — произнес он. — Но возможно — учитывая мое присутствие в доме, — ты будешь чувствовать себя спокойнее, если все же накинешь что-нибудь? Ты разденешься сама или тебе помочь?
Элис отрицательно покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.
Сайлас подошел совсем близко и взялся за край ее футболки.
— Ты уверена?
Элис все так же молча кивнула.
— А твой лифчик застегивается спереди или сзади?
— Сзади, — едва слышно шепнула Элис. Сайлас попал в самую точку! Лифчик как раз был ее слабым местом. После того, как Элис сломала палец, она попробовала ходить без лифчика: но ее пышная грудь подпрыгивала при каждом шаге, смущая ее до слез. К тому же это было очень неудобно. Пока у Элис действовала левая рука, она кое-как справлялась с застежкой, но сейчас снять лифчик без посторонней помощи она не могла.
Элис закрыла глаза, смирившись перед неизбежным. Но Сайлас не стал снимать с нее футболку. Его руки приподняли тонкий трикотаж и сошлись за спиной Элис. Он молча расстегнул лифчик, освободив ее полную, налитую грудь. При этом его пальцы легко скользнули по ее телу…
Элис замерла. Несколько мгновений они стояли молча, затем слегка вздохнув, он отступил назад. Элис открыла глаза и поймала на себе его потемневший взгляд.
— Если ты хочешь, чтобы я и дальше помогал тебе раздеться, скажи, — тихо попросил он.
Но у Элис не было сил произнести эти слова. Горло ее сжалось, губы обмякли.
Сайлас все понял без слов. Ноздри его слегка расширились, черты лица словно заострились.
Он молча снял с Элис футболку, осторожно сдвинул бретельки лифчика с плеч, а потом стянул его совсем. После этого он встал на колени, расстегнул молнию на шортах Элис, стянув их вместе с трусиками, и все это время его взгляд не отрывался от ее глаз.
Раздев ее, Сайлас откинул край простыни на постели. Когда Элис легла, он вышел из спальни и вернулся через несколько минут с тазом, полным теплой воды, полотенцем и расческой. Присев на край постели, он обмыл лицо Элис мягкой губкой. После этого проделал то же самое с ее шеей, плечами и верхней частью груди. Потом, с непроницаемым выражением на лице, он промокнул Элис полотенцем, помог ей распустить волосы и расчесал спутавшиеся за день концы.
Потянувшись к тумбочке, Сайлас задул свечу. Через секунду Элис почувствовала в наступившей темноте, как его губы легко, почти невесомо касаются ее лба, век, рта…
