— Сударь, может, он немой, — пробормотал Планше, приподнимая свечу. Лучи озарили полнокровную физиономию с толстыми губами, с неподвижным горящим взглядом, с растопыренными и выступающими из-под волос ушами. Незнакомец подпрыгнул на месте.
— Черт возьми, сударь, вот уже две недели, как я изображаю из себя глубоководную рыбу, ибо не имею права никому попасться на глаза и в то же время не должен быть никем услышан.
— Объяснимся, сударь. Вероятно, вам надлежит что-то мне сказать?
— Сказать? Да, черт возьми, что-то мне полагалось сказать, только я позабыл это в самое неподходящее время. Я обязан у вас выяснить, тот ли вы самый, кто намеревается сообщить мне тайну. Впрочем, кажется, вы тот самый…
Д'Артаньян остался невозмутим.
— Да вы сами знаете…
— Я?
— Кажется, надо пролить свет на это дело.
— Свет?
— Там это было. Свет или блеск или еще что-то в таком роде.
— А точнее?
— Какое-то заковыристое выражение, где вопрос… В общем пароль…
— Пароль?..
— Тысяча дьяволов! Вы это знаете не хуже меня.
— Вы полагаете?
— Ну да… Вот чертовщина… Там было что-то насчет дьявола и насчет ада… Не уходите!
— Я здесь.
— Дьявол не потерял своей преисподней, а преисподня — своей славы… Погодите, я еще вспомню. Я чувствую, вы тот самый человек… Мы встречались с вами последний год в Фонтенбло. Вы господин…
— Д'Артаньян. К вашим услугам.
— А я Клод-Гонзаг Пелиссон де Пелиссар. Но давайте выйдем отсюда! Клянусь чалмой доброго самаритянина, я еще вспомню эту фразу! Дьявол сожрал всю свою преисполню и… На меня, знаете, нашло затмение. Чуть отдохну — и вспомню. Есть у вас надежное место? Здесь меня все знают.
Д'Артаньян покачал головой.
Однако оба двинулись в путь. И пока они так идут — один — тощий, чутко ловящий и впереди, и сзади тень опасности, другой — сумрачный, до боли напрягающий память, терзающий мозг — расскажем кое-что о новом прибежище д'Артаньяна.
Мы были свидетелями того, как наш герой покинул последнюю тратторию слегка поджаренный, с распухшим ухом и с обнаженной шпагой в руке. Зрелище ужасное для непривычного человека, тем более для итальянца. Однако д'Артаньян шагал по виа Джулиа с видом человека, выискивающего кого-нибудь, с кем можно хорошенько схватиться. Не прошел он и ста шагов, как подходящий случай ему уже представился.
Будем правдивы до конца, ибо историки правдивы всего лишь наполовину: не он нашел, а его нашли. Д'Артаньян внезапно нахмурил брови.
— Не тот ли вы дворянин с юга Франции, который…
— …поскользнулся на песке. Да, это как раз я, сударь.
— И, споткнувшись, утратил привычку цепляться к людям.
— Да, сударь, нам с вами надо поговорить. Д'Артаньян смерил с головы до ног кудрявого молодого
человека, столь неудачно возникшего на его пути.
— Мне кажется, вы уже получили удовлетворение.
— Несомненно. За свою кузину.
— За вашу кузину.?
— За блондинку, которую зовут Мари.
— Ах, вот как, ее зовут Мари…
Глаза д'Артаньяна утратили непримиримый блеск.
— Но я вас предупреждал: остается еще честь ее подруги.
— Что с вашей рукой?
— Полностью зажила. Так что…
— Так что?..
— Так что если вы желаете, то я к вашим услугам.
— Идем, сударь, идем! Вы расплатитесь за комаров.
Полчаса спустя д'Артаньян пронзил шпагой бедро своего противника. Понадобилось некоторое время, чтоб раздобыть карету, которая доставила их в одну из богатых гостиниц, расположенных за воротами Санто Спирито.
Д'Артаньян поддерживал раненому голову и обещал сообщить рецепт целебной мази своей матери. В благодарность за это побежденный стал домогаться чести устроить мушкетера на жительство.
Едва переступив порог, они предстали перед двумя девушками, за которых юный дворянин столь щедро проливал свою кровь.
— Мари, — произнес он, — вот господин д'Артаньян. В вашу честь он пронзил мне в Сен-Тропезе руку, а в вашу, Жюли, только что проткнул бедро. Остается схватка по поводу того, что он назвал меня глупцом.
Д'Артаньян помахал рукой.
— Но ведь я не утверждаю, что не заслужил этого, — продолжал Роже. — Господину д'Артаньяну пришлось жить в Риме в ужасных условиях, а мне хочется узнать его покороче, прежде чем он меня убьет или же я отошлю его куда-нибудь подальше. Поскольку он согласился на ваше общество, он будет жить здесь. Приблизьтесь, мадмуазель, и вы, и вы тоже. Мой дражайший победитель, ту, что нежнее, зовут Мари де Рабютен-Шанталь. Меня ж зовут Бюсси-Рабютен, я из младшей ветви. А эта темнокожая красавица Жюли дю Колино дю Валь. Жюли из тех, кто… Но какого черта я вам расписываю все это: вы разберетесь сами не хуже меня!
