— Вы не ответили на мой вопрос, — заметил Финн. — С вами часто случаются подобные вещи?!
— Никогда! У меня в первый раз захлопнулась дверь.
— Я тоже в первый раз упал с лестницы.
После того, как они вместе спустились вниз, Финн сказал:
— Плохи мои дела. Мои братья, как два молодых слона. Шумные, энергичные, вездесущие. Если они будут беспокоить вас, то не стесняйтесь, звоните.
— Ничего страшного.
— Не представляю, как я смогу учиться, имея их рядом.
— Можете приходить заниматься ко мне. У меня спокойно.
Он пристально посмотрел на нее, пытаясь понять, не является ли такое приглашение результатом их поцелуя. Но Люси смотрела на ступеньки и вообще в последние несколько минут, казалось, не обращала на него, как на мужчину, никакого внимания.
— Спасибо. Я постараюсь как-нибудь с этим справиться, — сказал Финн, давая себе клятву держаться по возможности как можно дальше от нее в будущем, хотя они и жили всего в нескольких ярдах друг от друга.
Люси резко подняла голову и посмотрела ему в глаза.
— О, только не поймите меня неправильно. Я, в сущности, помолвлена.
Теперь пришла очередь удивляться ему. И прежде чем подумать, он выпалил:
— Судя по поцелую, этого не скажешь.
Люси справилась с негодованием и, приподняв подбородок, сказала:
— Вы застали меня врасплох.
Финн задумался. Надо признать, что он тоже был застигнут врасплох, но что-то в ее ответе задело его за живое.
— А по-моему, быть помолвленным — это быть помолвленным, независимо от того, застали вас врасплох или нет. Вероятно, вы не так уж и любите своего мистера… Как там его…
— Мне бы не хотелось обсуждать с вами такие вопросы, — холодно ответила Люси, надеясь, что ее слова прозвучали сдержанно, хотя она вовсе не чувствовала себя спокойной. Поцелуи Финна Манди затронули все ее существо, потому что они были более волнительными и в большей степени тревожили ее, чем поцелуи Хиатта Вудсона. И даже циничное суждение Финна по этому вопросу, его оценка ее поведения вовсе не помогли Люси справиться со своими чувствами.
— Конечно, — довольно радостно сказал Финн. — А вам не придется объяснять мистеру, как там его… мое присутствие, если я вдруг приду к вам заниматься?
— Он терпимо относится к этому, как довольно либеральный человек в таких вопросах, — произнесла Люси, зная, что Хиатт был куда более либеральным в тех случаях, когда затрагивались его интересы, а не ее. — Ну, пусть это будет платонический поцелуй. Ведь я — ваша должница. Вы ушиблись, пытаясь помочь мне, — смущенно проговорила она, прекрасно осознавая, что уже давно с симпатией поглядывает на Финна Манди, еще три месяца назад, когда только купила себе эту кооперативную квартиру.
— Да, да. Вы правы.
Через час они уже вернулись из больницы. Люси помогла Финну вновь подняться по лестнице. Он явно устал, рука болела, гипс был очень тяжелым, несмотря на то, что поддерживался ярко-голубой повязкой. Когда они поднялись на площадку, Финн заметил две картонные коробки, лежащие прямо возле ступенек. В глубине площадки стояло еще больше вещей. Гантели и спортивная штанга лежали рядом с его дверью, а гитара была приставлена к стене. Финн невольно застонал.
— О нет… Мои братья уже здесь. Ну вот — это кульминация дня.
— Не ворчите. Смотрите на все веселее. Вы ничего себе не сломали. У вас всего лишь трещина предплечья. Это очень скоро заживет, — стала успокаивать его Люси с бодрым видом.
Ее слова привели Финна только в ярость.
— Спасибо, Люси.
«Но пусть наши пути больше не пересекаются», — добавил он про себя.
Финн замедлил, глядя на целую груду вещей.
— Моя мама назвала их мышками.
Люси засмеялась. Ее настроение значительно улучшилось после того, как она узнала, что Финн ничего себе не сломал и что у него всего лишь трещина предплечья.
— Всего лишь, — так сказал доктор.
Люси понравилось это слово, и она несколько раз повторила про себя: «всего лишь, всего лишь».
В эту минуту открылась дверь, и перед ними предстали братья Финна.
