И потому, когда мой муж получил назначение в Янчжоу, я поехала вместе с ним. Мы жили в чудесном доме, не таком большом, как тот, что в Ханчжоу, но он был просторным, и в нем было множество двориков. Твоя мать часто навещала нас. Ах, как интересно мы проводили время!
Однажды твои родители приехали к нам в гости. Они прибыли в двадцатый день четвертого месяца. Прошло четыре дня. Все это время мы пировали, пили, смеялись. Никто из нас, даже твой отец или дедушка, не задумался о том, что происходит в мире. Затем, в двадцать пятый день, войска маньчжуров вошли в город. За пять дней они убили восемьсот тысяч человек.
Когда бабушка рассказывала историю, мне казалось, будто все это происходило со мной. Я слышала лязг мечей и копий, звон столкнувшихся щитов и шлемов, топот лошадей, бегущих по крытым булыжником улицам, вопли испуганных горожан, тщетно ищущих спасения. Я почувствовала дым — то горели подожженные дома и другие здания. Кроме того, я уловила запах крови.
— Началась паника, — вспоминала бабушка. — Люди карабкались на крыши, но черепица ломалась, и они погибали, падая вниз. Некоторые прятались в колодцах и тонули. Другие сдавались, но все было напрасно, потому что мужчинам отрубали головы, а женщин насиловали до смерти. Твой дедушка был чиновником. Ему следовало попытаться помочь людям. Вместо этого он приказал слугам отдать нам свою грубую одежду. Мы переоделись, а затем наши сыновья, твои родители, дедушка и я решили спрятаться в небольшом амбаре. Мой муж велел женщинам зашить в одежду серебро и драгоценные камни, а мужчины засовывали золото в кушаки, туфли и пояса. В первую ночь мы прятались в темноте. Мы слышали, как маньчжуры убивают людей. Ужаснее всего были крики тех, кому не посчастливилось умереть быстрой смертью: они мучились много часов, пока не истекали кровью.
На вторую ночь, после того как маньчжуры убили на главном дворе наших слуг, мой муж напомнил мне и наложницам, что мы должны защитить свое целомудрие ценой собственной жизни и что все женщины должны быть готовы принести себя в жертву за своих мужей и сыновей. Наложницы еще беспокоились о своих платьях, пудре, драгоценностях и украшениях, но мы с твоей матерью не нуждались в подобных увещеваниях. Мы помнили о долге и были готовы сделать все, что от нас потребуется.
Бабушка рассказала, что маньчжурские солдаты окружили дом. Понимая, что рано или поздно они проникнут в здание, дедушка приказал своим домашним выбираться на крышу. Этот шаг привел к гибели многих семей. Но все повиновались. Они провели ночь под проливным дождем. Когда начался рассвет, солдаты увидели, что мои родственники сгрудились на крыше. Они отказались спуститься вниз, и тогда солдаты подожгли дом. Тогда семья быстро вернулась на землю.
— Они могли бы убить нас, — продолжила бабушка, — как только наши ноги коснулись земли. Но они этого не сделали. За это мы должны благодарить наложниц. Их волосы растрепались. Они не привыкли носить грубую одежду и потому расстегнули ее. Как и все мы, они промокли насквозь, и ткань одежды набухла и распахнулась, обнажив их груди. Это, а также слезы, показавшиеся на ресницах их прекрасных глаз, сделало их такими обворожительными, что солдаты решили оставить нас в живых. Мужчин отвели в соседний двор. Солдаты обвязали нас за шеи веревкой, словно связку рыбы, и повели нас на улицу. На земле лежало множество убитых младенцев. Наши «золотые лилии», которые мы с твоей матерью старались закалять, скользили по крови и разрубленным кишкам людей, задавленных лошадьми. Мы шли рядом с каналом, по которому плыли трупы, миновали горы награбленного шелка и парчи. Мы добрались до другой усадьбы, вошли в нее и увидели около сотни обнаженных женщин. Они были голыми и покрытыми грязью. Они плакали. Мы видели, как мужчины выхватывали из этой дрожащей массы женщин, и то, что они с ними делали, — на открытом воздухе, на глазах у всех, позабыв обо всех правилах приличия.
Я была в ужасе. Мне было страшно и стыдно представить, что мою мать, бабушку и наложниц заставили раздеться, и дождь бил их по обнаженным телам. Мысленно я следовала за матерью, пробиравшейся в середину толпы. Все это время она была привязана за шею к свекрови и наложницам. Я понимала, что женщины, оказавшиеся в этом месте, больше не жили в мире людей. Под их ногами были грязь и испражнения, и моя мать измазала ими лица и тела женщин нашей семьи. Они весь день оставались рядом, стараясь держаться в центре, потому что тех женщин, что стояли с краю, солдаты выхватывали из рядов, насиловали и убивали.
