Я была нефритовой девой, которая должна была выйти замуж за золотого юношу. Это значило, что положение и благосостояние наших семей одинаково высоки, но в усадьбе семьи У было всего несколько дворов и беседок. Там жило лишь сто двадцать пальцев. Старший брат У Жэня занял пост в отдаленной провинции. Его жена и дочь последовали за ним, и теперь в доме У жили только Жэнь, его мать и десять слуг. Была ли я разочарована? Нет. Я была влюблена и видела только то, что хотела видеть: дом был небольшим, но элегантным. Главные двери были выкрашены киноварью. Зеленый цвет черепичной крыши прекрасно сочетался с плакучими ивами, посаженными рядом с домом. Сливовое дерево, о котором говорил мне Жэнь, стояло в центральном дворе. Но с него облетели все листья. И я видела Жэня. Он целый день сочинял в библиотеке стихи, обедал вместе с овдовевшей матерью, гулял в саду и бродил ночью по темным коридорам. Я все время смотрела на него и даже забыла о своей семье, а потому появление Шао было для меня полнейшей неожиданностью.
Старую кормилицу проводили в зал и попросили подождать. Затем слуга привел Жэня и его мать. Госпожа У овдовела много лет назад и потому, как полагалось, одевалась только в темные тона. В ее волосах было много седых прядей, а на лице отражалась тоска по умершему мужу. Шао несколько раз поклонилась, но она была служанкой, и потому они не обменялись вежливыми замечаниями, и госпожа У не предложила ей чаю.
— Когда маленькая госпожа умирала, начала Шао, она попросила меня передать вашей семье несколько вещей. Вот первая... — Она отбросила уголок платка, покрывавшего корзину, и достала из него маленький шелковый сверток. Шао опустила голову и, сложив ладони, протянула его госпоже У. — Она хотела, чтобы вы приняли это в знак ее дочерней почтительности.
Госпожа У взяла сверток и медленно открыла его. Она достала одну из туфелек, которые я для нее сделала, и, прищурившись, осмотрела ее с придирчивостью истинной свекрови. Вышитые мной пионы ярко выделялись на темно-синем фоне. Госпожа У повернулась к сыну и сказала:
— У твоей жены был талант к вышивке.
Сказала бы она это, если бы я была жива? Или указана на недостатки, как полагается свекрови?
Шао опять полезла в корзину и достала копию «Пионовой беседки».
На самом деле после смерти мы часто забываем о вещах, которые когда-то казались нам очень важными. Я попросила Шао принести первый том в мой новый дом через три дня после моей свадьбы. По очевидным причинам, она не сделала этого, и я забыла об обещании и своей работе. Я не вспомнила об этом даже тогда, когда увидела, как ее дочь прячет между страниц образцы вышивки.
Шао рассказала, что я почти не спала, а только читала и писала, и что мама приказала сжечь мои книги, но я спрятала этот том под одеялом. Жэнь взял его в руки и раскрыл страницы.
Мой сын видел оперу, и он обыскал целый город, чтобы найти именно это издание, — объяснила госпожа У. — Я подумала, будет правильно, если эту книгу подарит Пиону моя невестка. Но это только первая часть. А где же вторая?
— Как я уже говорила, мать девочки сожгла ее, — повторила Шао.
Госпожа У вздохнула и поджала губы в знак неодобрения.
Жэнь быстро листал страницы, вчитываясь в них время от времени.
— Видите? — спросил он, указывая на иероглифы, смазанные моими слезами. — Сквозь бумагу просвечивает ее сущность... — Он стал читать дальше. Через минуту он взглянул на женщин и сказал: — В каждом слове я вижу ее лицо. Тушь кажется свежей и живой. Мама, ты можешь почувствовать на этих страницах запах ее рук.
Госпожа У сочувственно посмотрела на сына.
Я была уверена, что Жэнь прочитает мои мысли об опере и поймет, что нужно сделать. Шао поможет ему, сказав, что он должен поставить точку на моей дощечке.
Но Шао не упомянула о том, что на моей дощечке до сих пор не поставлена точка, и Жэнь не выглядел полным надежды или вдохновения. Напротив, его черты исказила печаль. Мне было так больно, словно мое сердце резали на кусочки.
— Мы очень вам благодарны, — сказала госпожа У, обращаясь к Шао. — В прикосновениях кисти вашей хозяйки сын видит свою жену. Благодаря этому она продолжает жить.
