Влюбленная Пион - страница 5

Когда настало время обеда в Весенней беседке, жен­щины разбились на группки: сестры сидели с сестрами, кузины с кузинами, но госпожа Тан и ее дочь остались в стороне. Цзе уселась рядом со мной за столом незамуж­них девушек, как будто она уже не маленькая девочка и ее скоро выдадут замуж. Я подумала, что мама будет до­вольна, если я поговорю с гостьей, но вскоре я пожале­ла об этом.

— Папа покупает мне все, что я захочу, — ликующе заявила Цзе, чтобы я и все остальные, кто слышал это, поняли, что ее семья намного богаче, чем клан Чэнь.

Едва мы насытились, как услышали бой барабанов и тарелок. Они звали нас в сад. Я хотела выказать хорошее воспитание и степенно выйти из комнаты, но первой очутилась у двери. Я шла из Весенней беседки по коридору, освещенному мигающими фонариками. Я просле­довала по берегу центрального пруда, мимо беседки Вечного Наслаждения. Затем прошла через лунные во­рота, через которые можно было видеть заросли бамбу­ка, орхидеи в горшках и искусно обрезанные ветки де­ревьев, растущих за воротами. Музыка становилась все громче, и я заставила себя придержать шаг. Мне нужно было блюсти осторожность, потому что я прекрасно знала, что вечером у стен нашего дома стоят незнакомые мужчины, и если одному из них удастся меня увидеть, вина падет на меня, и обо мне будут дурно отзываться. Но мне казалось, что в моем положении быть осторож­ной и не бежать едва ли возможно. Скоро начнется пред­ставление, и я не хотела пропустить ни одной секунды.

Я подошла к территории, огороженной для женщин, и опустилась на подушку, расположенную рядом со сги­бом ширмы. Через щелочку можно было наблюдать за тем, что происходит на сцене. Видела я немного, но это было больше, чем я могла надеяться. За мной последо­вали другие женщины и девушки. Они заняли места на других подушках. Я была так взволнована, что ни капли не огорчилась, когда Тан Цзе уселась рядом со мной.

Четыре недели мой отец, на правах заказчика, наблю­дал, как актеры репетируют пьесу в одном из отдален­ных павильонов. Отец нанял мужскую странствующую труппу из восьми человек. Это очень расстроило мою мать, потому что эти недостойные люди занимали в об­ществе самое низкое положение. Кроме того, он прика­зал нескольким нашим слугам, в том числе Иве, помочь актерам и исполнить некоторые роли. «В твоей опере 55 сцен и 403 арии!» — однажды изумленно заметила Ива. Как будто я сама этого не знала. Представление целой оперы заняло бы более двадцати часов, но сколь­ко я ее ни пытала, Ива не призналась мне, какие сцены решил показать папа.

«Твой отец хочет, чтобы это был сюрприз», — отве­чала Ива, наслаждаясь тем, что имеет полное право меня ослушаться. Репетиции требовали немало усилий и даже привели к некоторым неудобствам: например, папа ве­лел принести ему трубку, и вдруг оказалось, что ее неко­му набить, или тетя просила подогреть воду, чтобы при­нять ванну, но никто этого не слышал. Даже я была не­довольна, потому что Иву выбрали на роль Благоухан­ной Весны*, служанки главной героини, и она все вре­мя проводила на репетициях.

Зазвучала музыка. Рассказчик сделал шаг вперед и вкратце поведал нам сюжет этой истории. Он особо под­черкнул, что любовное томление пережило три реин­карнации, и только после этого Лю Мэнмэй и Ду Линян поняли, что любят друг друга. Затем мы увидели глав­ного героя. Он был ученым, но его семья обеднела, и ему пришлось покинуть родительский дом, чтобы сдать императорский экзамен. Его фамилия была Лю, что зна­чит ива. Он вспоминает, как ему приснилась прекрас­ная молодая девушка, стоящая под сливовым деревом. Когда он проснулся, то решил принять имя Мэнмэй, Сон о сливе. Сливовое дерево, его густая зеленая листва и спелые фрукты напоминают о жизненной силе приро­ды, и потому даже я понимала, что это имя намекает на страстную натуру Мэнмэя. Я внимательно слушала, но мое сердце было с Ду Линян, и я с нетерпением ждала, когда наконец увижу ее.

Она появилась в сцене под названием «Увещевание дочери». Линян была одета в платье из золотистого шел­ка с красной вышивкой. Ее головной убор был украшен пушистыми шелковыми нитями, бабочками из бусинок и цветами, которые покачивались при каждом ее дви­жении.