Он прождал Лору у кассы до десяти минут третьего, надеясь, что они смогут вместе расслабиться в неоновом гнездышке Тихуанатанжершанделиера. Потом подождал еще десять минут. Она не появлялась. Он был уже готов нырнуть обратно в недра Арсенала, как вдруг заметил в отдалении все тех же негров, торгующих своей поддельной «Прадой», невзирая на палящий зной. Даже здесь они пытались всучить прохожим свой товар. Какая завидная настойчивость… и оптимизм. Какой смысл продавать сумки, когда их тут повсюду даром раздают? И однако же люди их покупали, по крайней мере, проявляли интерес, вступали в переговоры по поводу цены, качества и скидок на оптовые (больше одной) покупки. Кругом толпилось множество людей, фотографировавших и снимавших на видео счастливых продавцов и их потенциальных покупателей. В конце концов все стало ясно. Африканцы тоже были произведением искусства, живой инсталляцией, имитацией внешнего мира, точно так же, как их сумки были имитацией оригинальных «Прада» и «Луи Виттон», поднимая тем самым ряд животрепещущих вопросов о подлинности и ценности вещей, об обществе потребления, эксплуатации и многом другом, что так вот с ходу и не разглядеть. Порнография, оказавшаяся рождением ребенка; футбольный мяч, оказавшийся черепом; коммерция, оказавшаяся искусством. Сегодня все было не тем, чем кажется. И хотя Джефф, казалось, был совершенно поглощен художественным концептом африканцев и их сумок, по сути, это было симуляцией и маскировкой, попыткой скрыть — от себя и ото всех, кто мог бы за ним наблюдать, — тот факт, что он просто надеялся дождаться Лору. Однако в конце концов ему пришлось смириться с тем, что она, похоже, не придет, и, бросив по сторонам последний взгляд, вернуться внутрь.
Там ему в глаза бросилось нечто пропущенное при первом обходе: фотографии знаменитых ученых и интеллектуалов, читающих лекции, ведущих семинары и в целом являющих пример того, что жизнь ума может быть если не гламурной, то уж точно прибыльной. Там была Линда Нохлин[94], с докладом «Блеск и нищета порнографии» на коллоквиуме в Париже; Эрик Хобсбаум[95], объясняющий, почему история — это умение никогда не извиняться; Эдвард Саид[96], такой благообразный, элегантный и собранный, как если бы Ричард Гир[97] уже дал согласие на байопик[98], — ведущий группу обожающих его студенток через минные поля востоковедения и поздних стилей или объясняющий, почему Соглашения в Осло[99] все так испоганили.
В обычных обстоятельствах у него никогда бы не хватило терпения высидеть целый видеосеанс, но сегодня он чувствовал себя усталым и с наслаждением плюхнулся на пол в темноте зала, позволяя сюжетам развиваться своим ходом… хотя большинство из них конечно же никак не развивалось. В одном видео женщину снимали сзади и чуть сверху, на фоне реки. Она не двигалась, только волосы и плащ шевелились от ветра. Перед ней серая муть воды неспешно текла слева направо, занимая собой весь экран. Время от времени через кадр проплывал какой-нибудь мусор: бутылки, ветки, полиэтиленовые пакеты. В какой-то момент мимо продрейфовало что-то более крупное — возможно, дохлое животное, кошка или собака. Река продолжала течь, туманная, замусоренная, бесконечная. Над водой носились тени птиц. Атман смотрел и смотрел на все это, даже когда закольцованный ролик вернулся к началу и река вновь потекла с исходной точки.
Другое видео было про боксера с бритой головой, ведущего «бой с тенью», — он наскакивал и отпрыгивал, делая выпады в сторону женщины, стоявшей совершенно неподвижно. Его кулаки останавливались в дюймах от ее бесстрастного лица, не касаясь его. Она даже не пыталась уклониться, лишь пряди ее волос шевелились в порождаемом его ударами токе воздуха. В какой-то момент, когда он промахнулся буквально на миллиметр, ее ноздри чуть затрепетали. Он делал обманные движения, приседал, держал защиту, нападал, чуть всхрапывал носом, как это делают боксеры, выжидал, пока противник откроется, и обрушивался на него с серией жутких ударов, бил левой и правой, делал хуки и апперкоты — по корпусу, по голове, по лицу. И все это время она стояла перед ним — безмятежная, невредимая и очаровательная.
