Время шло, а может, и не шло. Все время, какое ни есть, присутствует здесь, в Варанаси, так что, скорее всего, ни ходить, ни проходить оно не может. Это люди приходят и уходят, а время остается. Время — как раз не гость. Дни, однако, шли и проходили, и пришел наконец день, величайший из дней, день дней. На Кедар-гхат откуда-то прискакал кенгуру. Это, естественно, всех порядком взбудоражило, но так как индуизм — религия крайне гостеприимная, его приняли как родного и немедленно включили в местный пантеон интересных событий. Вместо того чтобы изумляться, все отнеслись к этому так — ну, а почему бы и не кенгуру? Приветствуя его, люди забрасывали его яркими цветами, прикасались к его священным нижним лапам, надевали гирлянды ноготков на его покатые викторианские плечи. На лоб ему тут же нанесли тилак из сандаловой пасты. Сложив передние лапы вместе, кенгуру слегка кланялся, что было очень похоже на анджали[202]. Говорят, это был славный, тихий кенгуру, явно довольный всеобщим вниманием и приятной компанией. Совершенно неагрессивный — совсем не как тот, что напал во сне на Даррелла. Я сказал «говорят», потому что сам я его не видел. Я, видите ли, сидел у него в сумке и поглядывал оттуда, пушистый, как гусенок, гладкий, как выдра, проездом тут, но никуда не уезжая. Я видел то, что видел он, а не то, что видели смотревшие на него люди. Когда кенгуру подошел к кромке воды, я увидел медленно катящиеся мимо тяжелые воды Ганга. Люди думали, что кенгуру может прыгнуть в Ганг, но он, похоже, был на это не настроен. Возможно, он уже прочитал в каком-нибудь путеводителе, какая тут грязная вода. Он просто стоял у самой ее кромки, опираясь для равновесия на хвост. Толпа распевала божественное имя — Гануна. Она нараспев повторяла множество имен Гануны, и все же это было одно только имя — Гануна. Я слышал его повсюду — его пели люди, и река, и я сам. Слышать имя Гануны и петь имя Гануны — в том не было никакой разницы. Услышать имя — значило сказать его, а сказать его — значило откликнуться на его имя — Гануна. Гануна, может быть, и выглядел как кенгуру, но в каком-то смысле Гануна был больше выдрой, чем кенгуру. И в отличие от кенгуру, Гануна не испытывал никаких сомнений по поводу Ганга. Это говорила в нем выдра. Перебраться через теплый бортик сумки было несложно — все равно что влезть на невысокий заборчик, слушая пение божественного имени Гануны, потянуться вперед и — ни на что не опираясь — отпустить.
Что есть здесь, есть и там, а что есть там, то есть и здесь.
Катха-упанишада
Примечания и благодарности
Для сведения, мы с моей женой, Ребеккой, бывали на биеннале трижды — в 2003, 2005 и 2007 годах. В плане погоды 2003-й оказался настоящим пеклом. География и Венеции, и Варанаси, представленная на этих страницах, хочется надеяться, вполне надежна, но в плане искусства я позволил себе определенные вольности. Вот только один из примеров, связанный как раз с биеннале 2003-го: африканцы, продававшие поддельные сумки возле касс Арсенала, были на самом деле частью инсталляции Фреда Уилсона в американском павильоне 2003-го. Кое-что из упомянутого в венецианской части книги материала — Джилберт и Джордж, Эд Раска, красный замок и синий свет — взято из 2005 года, остальное — из 2007-го.
В Джардини стена из дартсовых мишеней («Я, Мир, Вещи, Жизнь») была творением Якоба Дальгрена, видеодуш в русском павильоне — Александра Пономарева и Арсения Мещерякова, а глючные швейцарские картины написала Кристина Стреули (все это — 2007 год).
В Арсенале видео с черепом сделал Паоло Каневари; фотографии ученых — Райнер Ганаль, а видео «бокс с тенью» — София Уэттнал (тоже сплошь 2007 год). Как и Тарреловский «Красный сдвиг», видео с женщиной у реки (Кимсуджа «Прачка у реки Ямуны, Индия») было частью потрясающей экспозиции «Артемпо: Где время становится искусством» в палаццо Фортуни, которая хотя и совпадала по времени с Биеннале-2007, не имела к ней никакого отношения.
Нет нужды еще раз подчеркивать, что Джеффовы мнения об искусстве и мнения автора, несмотря на схожесть их имен, — это не то же самое или, по крайней мере, не всегда. Относительно великолепия «Вида на Ганг», впрочем, двух разных мнений быть не может. Я бесконечно благодарен Шашанку и всему персоналу отеля за гостеприимство и доброту во время нашего с Ребеккой там пребывания в 2006–2007 годах. (Да, в этой связи нужно сказать: отели Джеффа и Лоры в Венеции — вымышленные.)
