На столе с вечера остались пустые тарелочки из фольги. Накануне у обоих разыгрался аппетит, и они съели все без остатка. Джесс взяла одну тарелочку и окунула палец в остывший кисло-сладкий соус. Потом облизнула его и поняла, что опять проголодалась. Она сварила себе кофе и достала коробку с печеньем. Она проспала двенадцать часов подряд!
Казалось, дом еще полон шума, который принес с собой Роб Эллис. В кухне пахло хлоркой и лимонным очистителем, а также едой из китайского ресторанчика. Насытившись, они долго говорили о Дэнни. Джесс вспоминала его детские годы, а Роб слушал со странной, пугающей жадностью. В свою очередь, Роб заставил ее под другим углом взглянуть на Дэнни — как на взрослого парня. Мужчину.
— Он весь лучился — как бы поточнее выразиться? — оптимизмом. Жил вдохновенно, на одном дыхании, и это привлекало к нему других людей. Женщин, других ребят, включая меня. Он был убежден, что все к лучшему, и это почти всегда так и было.
Такие отзывы бальзамом пролились в сердце матери. Они не затрагивали роковую вечеринку и ее последствия.
Джесс была признательна Робу за компанию и за тот образ Дэнни, который он творил для нее из воспоминаний. Ну разве не удивительно, что она запросто сидит за одним столом с Робертом Эллисом, ведь еще недавно она пыталась его ударит? Что это — очередное безумие или, наоборот, отрезвление?
Наевшись, Роб вежливо встал из-за стола. Джесс проводила его до входной двери; они обменялись рукопожатием. Дождь кончился; небо чудесным образом прояснилось и теперь было усыпано звездами. Они синхронно запрокинули головы; к небу поднялись два облачка, два теплых дыхания.
— Спасибо вам, — проговорил Роб.
— Спасибо тебе.
Уже после его ухода Джесс поняла, что у нее осталось много вопросов. Она вернулась в дом, легла в постель и проспала двенадцать часов подряд.
* * *
— Он симпатичный парень, — произнесла она вслух, словно отвечая незримому собеседнику. — Хотя в нем есть что-то странное. Не плохое, нет. Просто… какая-то незавершенность.
Сказала — и сама испугалась, когда эти слова эхом прокатились по комнатам, напомнив о ее одиночестве. Уютный запах свежего кофе выветрился.
Джесс пошла в гостиную и набрала номер Лиззи. Джеймс заботливо спросил, как она себя чувствует, удобно ли в гостинице, не скучает ли она.
— Нам здесь очень нравится, — солгала Джесс. — Это как раз то, что нужно: отдых в полном смысле слова. Можно Лиззи на пару слов?
Она знала: на праздники к ним приехала престарелая и не очень-то легкая в общении мать Джеймса. Видимо, сейчас они садятся за стол или уже ужинают.
Она пожелала Джеймсу счастливого Рождества, а потом повторила Лиззи свой хвалебный отзыв о гостинице.
— Да, да, все прекрасно. У нас уютная комната, и здесь есть с кем поболтать. Сейчас мы с Джулией идем ужинать. Я опять объемся и начну клевать носом в шезлонге. Кажется, так и положено отдыхать? Как там Сок? Ему понравились подарки?
Лиззи была рада ее звонку, но явно спешила.
— Рада за тебя, дорогуша. Кажется, Сок на грани рева. Скучаю по тебе. Обещаешь хорошо себя вести?
— Ну конечно.
— Счастливого Рождества.
Рубикон был перейден. Джесс переступила черту: солгала, чтобы сохранить в мире местечко для себя самой, нарушила законы разумного поведения, которым всегда отличалась. Вернулась к тому дикому, непредсказуемому образу Джесс Эрроусмит, который, казалось, давно и прочно похоронила. Вырвавшись из болота безутешного горя, очертя голову бросилась в омут непостижимой эйфории.
Она позвонила в Сидней. Трубку сняла Мишель. Джесс поздравила ее с Рождеством и спросила, как они провели день.
