Апогеем опричного террора традиционно считается новгородский поход Ивана Грозного 1569–1570 гг. Поводом к его организации послужило донесение о вступлении новгородцев в переговоры с польско-литовским королем о переходе Новгорода в состав Речи Посполитой. Свидетельствовавшая о таких переговорах грамота действительно была обнаружена в новгородском Софийском соборе за образом Богородицы. Другой причиной похода считается также борьба за искоренение возрождающейся новгородско-московской ереси «жидовствующих». Численность жертв новгородского похода варьирует в различных летописных источниках от 20 до 60 тыс. человек. По оценке современных исследователей, таких как Р.Г. Скрынников, в Новгороде в этот период погибло не более трех тысяч человек.
По возвращению Ивана IV в Москву следствие по «новгородской измене» было продолжено. В скором времени новгородский процесс плавно перерос в «московское дело». Характерно, что расправы осуществлялись царем при полном народном одобрении. Из 300 приговоренных к смерти 184 человека были царской милостью отпущены на свободу.
Не следует думать, что царский террор исчерпывал содержание внутренней политики периода опричнины. Именно во второй половине 1560-х гг. и в 1570-е гг., а вовсе не при «Избранной Раде», как это иногда преподносится, происходит учреждение и становление исполнительных органов власти – приказов. Возникавшие прежде для осуществления разовых поручений государя они превращаются при Иване IV в постоянно функционирующие государственные структуры.
Выполнив свою миссию разгрома прежних элитных группировок опричнина в 1572 г. была упразднена. Семь лет потребовалось таким образом Ивану Грозному для осуществления властной кадровой трансформации.
Целенаправленное историографическое дезавуирование образа Ивана Грозного не случайно. Именно с ним ассоциируется апогей могущества державы Рюриковичей на международной арене. Территория России за его царствование возросла с 2,8 до 5,4 млн кв. км, рост населения составил почти 50 %. Инфернализация Грозного означала, соответственно, и дезавуирование достигнутых Московским государством в его правление успехов. Отсюда следовало основное назидание – о противопоказанности для России самих попыток цивилизационного торжества над Западом.
Впоследствии похожие мотивы будут в значительной мере определять содержание критики И.В. Сталина.
Конструировался идеомиф о правлении Ивана Грозного как времени тотального патологического террора. В действительности, по расчетам Р.Г. Скрынникова, опирающегося на статистику церковных отпеваний, количество жертв грозненских репрессий измерялось 4–5 тыс. человек. И это – за 50-летнее царствование. С целью поминовения всех казненных в период правления Ивана IV по приказу царя был составлен специальный «Синодик опальных». В нем оказались упомянуты 3300 человек.
Для сравнения, масштабы репрессий в Европе того времени были несоизмеримо выше. Достаточно сказать, что только за одну Варфоломеевскую ночь 1572 г. во Франции было истреблено более 30 тыс. гугенотов. Жестокость Ивана IV соотносилась с нравами монарших дворов тогдашней Европы. Тысячи людей были казнены его современниками – испанскими королями Карлом V и Филиппом II, английским Генрихом VIII, французским Карлом IX, шведским Эриком XIV. Вопрос о масштабах репрессий имеет в данном случае принципиальное значение, поскольку позволяет оценить масштабы крови, соотносящиеся с каждой из моделей властных трансформаций [117] .
Апокрифичными признаются современными историками сведения, почерпнутые главным образом из западных источников, о патологических поступках московского царя, таких как, например, собственноручное убийство им сына Ивана. Вскрытие могилы царевича в 1963 г. позволило установить содержание в его останках ртути, почти в 33 раза превышающее допустимую норму; это прямо указывает, что смерть царевича наступила не от удара жезла, а в результате отравления [118] . Следовательно, заговоры по физическому изведению царской семьи не были плодом воображения государя.
Вплоть до самой революции к могиле Ивана IV в Архангельском соборе Кремля для служения панихиды приходил простой люд. Грозный, карающий боярскую измену, как царь соотносился с народным идеалом монаршей власти, тогда как для элиты он являлся жупелом ужасов автократии.
