Эти две девушки всегда помогали ему в банях. Он не требовал от них ничего предосудительного. Правила вообще запрещали купающимся склонять к чему-либо служивших там сирот.
Бани были чем-то вроде приюта для самых миловидных сирот Брота.
А правилами время от времени пренебрегали. К примеру, сейчас принципат Делари нарушал их, приведя с собой собственного мальчонку. Разумеется, жаловаться никто не станет. Во дворце Чиаро Муньеро Делари боялись все. Поговаривали, будто бы он могущественный волшебник.
А еще все знали, что принципат Делари готов на все, чтобы служить своей церкви. Иногда его за это ненавидели.
Обнаженный принципат вызывал отвращение – бледный, высохший старик, с уродливыми синими венами, напоминавшими цветом арнгендский сыр. Делари был похож на смерть – в том карикатурном обличье, какой ее изобразил некий художник на нескольких картинах, развешанных в длинных коридорах дворца. От него пахло старостью даже после омовения.
Хект не мог вообразить, как Оса Стил с ним спит.
– Если тебе так же сильно не повезет, как и мне, тоже доживешь до старости и сделаешься отвратительным старикашкой, – сказал Делари.
Пайпер удивленно уставился на него. У принципата была отвратительная привычка читать его мысли.
Оса снова ухмыльнулся.
Появились Геррин и Юна. Эти две высокие стройные девушки уже почти достигли совершеннолетия, вскоре им придется покинуть дворцовые бани и заняться поисками другой работы. В последнее время Геррин буквально расцвела. Правда, белокурая красавица отличалась довольно угрюмым нравом. Хекту подумалось, что это, должно быть, свойственно всем детям, которые вынуждены прислуживать кому-то, чтобы не умереть с голоду. Потом он вспомнил, что его самого в детстве похитили и продали в рабство, но ему при этом удалось неплохо устроиться.
Характер Юны вполне соответствовал ее имени: она была по-юношески веселой и жизнерадостной, эту врожденную жизнерадостность не сломили превратности судьбы. Пайпер подумывал устроить Юну горничной к Анне Мозилле. Той бы не помешала помощь по хозяйству. Но Анна боялась рисковать и не хотела, чтобы в ее доме жил посторонний человек.
Дни рождения у обеих пришлись на один и тот же день. Однако Юна, хоть и не уступала Геррин ростом, еще не вошла в пору взросления. Хекту казалось, что, даже став взрослой женщиной, она мало изменится.
Оса и девушки отвели Хекта с Делари к свободному бассейну с горячей водой.
– Как, по-вашему, Безупречный отреагирует на измену Кларенцы? – спросил Пайпер, когда они погрузились в воду.
Арманд навострил уши, а лицо Делари приняло озадаченное выражение.
– Остальные члены коллегии думают, – сказал Хект, – что он выкинет какую-нибудь глупость. Вы знаете его с самого детства. Вы тоже так считаете?
– Скорее всего, выкинет. И будет думать при этом, что делает что-то чрезвычайно умное.
– Он будет настаивать на карательном походе? Даже если Лотарь всерьез вознамерился поддержать фон Дрессера?
Арманд весь обратился в слух.
– Если вмешается Граальский император, то патриарх непременно будет настаивать на ответных действиях. Он считает Лотаря слабаком, хотя пока все обстоятельства свидетельствуют об обратном. А еще он уверен, что мальчишка не жилец, хотя опять же, в последние несколько лет обстоятельства свидетельствовали об обратном. Если бы Безупречный мог помочь Лотарю пораньше отправиться на тот свет, он непременно сделал бы это. Ибо сестер императора он считает еще более слабыми созданиями.
– Про Катрин ничего сказать не могу, но Элспет я видел на поле боя. Она хоть и женщина, да еще и юная, но яблоко от яблоньки недалеко падает, она во многом похожа на отца.
– Вполне вероятно. Но сейчас я хотел бы побеседовать с тобой о других наших делах – о тех, которые чреваты гораздо более далеко идущими последствиями.
– Ну, раз дела эти настолько тайные, что я сам до сих пор про них не узнал, стоит ли обсуждать их здесь?
Арманд бросил на него сердитый взгляд.
– Вряд ли имперцы могли внедрить сюда своего шпиона, – отозвался принципат. – Детей слишком трудно заинтересовать. Но если им все же это удалось, какой блестящий ход! В этих банях обсуждаются абсолютно все важные дела.
