Сама Жеребцова к власти не стремилась, поэтому в нашу книгу она вошла лишь в качестве примера того, как манипулируют другими для достижения своих целей. Другой пример, из более свежей истории нашей страны, интересен с нескольких сторон. Снова заговор, снова попытка убрать правящую верхушку. Только на этот раз неудачная. И потому сегодня показываемая нам прозападными историками как «выдумка НКВД». Речь идет о заговоре Тухачевского и его подельников с целью захвата власти, который был запланирован на май 1937 года. Но он был разоблачен, заговорщики арестованы. Уголовное дело рассматривалось на закрытом судебном заседании Специальным присутствием Верховного суда СССР 11 июня 1937 года.
Полная стенограмма судебного заседания и материалы дела засекречены до сих пор. Почему? Потому что это был необычный заговор. Словно во времена Павла I, власть решили захватить высокопоставленные военные. Поэтому заговорщиков судила верхушка армии. В состав суда входили маршалы Буденный и Блюхер, командармы Алкснис, Шапошников, Дыбенко, Белов, Каширин, комкор Горячев. На скамье подсудимых тоже были не менее известные в РККА лица: маршал Тухачевский, командармы Уборевич, Якир, Корк, комкоры Эйдеман, Фельдман, Примаков, Путна. Приговор — высшая мера наказания для всех. Сомнений в виновности подсудимых не было. Изобличающие доказательства имелись в избытке и были продемонстрированы еще до суда. Сам Сталин, выступая на расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны 2 июня 1937 года, сказал следующее:
«Товарищи, в том, что военно-политический заговор существовал против Советской власти, теперь, я надеюсь, никто не сомневается. Факт, такая уйма показаний самих преступников и наблюдения со стороны товарищей, которые работают на местах, такая масса их, что несомненно здесь имеет место военно-политический заговор против Советской власти, стимулировавшийся и финансировавшийся германскими фашистами».[69]
Однако гораздо любопытнее то, что сказал товарищ Сталин о методе вербовки, который был применен к Тухачевскому:
«Он оперативный план наш, оперативный план — наше святое святых передал немецкому рейхсверу. Имел свидание с представителями немецкого рейхсвера. Шпион? Шпион. Для благовидности на Западе этих жуликов из западноевропейских цивилизованных стран называют информаторами, а мы-то по-русски знаем, что это просто шпион… Есть одна разведчица опытная в Германии, в Берлине. Вот когда вам, может быть, придется побывать в Берлине, Жозефина Гензи, может быть, кто-нибудь из вас знает. Она красивая женщина. Разведчица старая. Она завербовала Карахана. Завербовала на базе бабской части. Она завербовала Енукидзе. Она помогла завербовать Тухачевского. Она же держит в руках Рудзутака. Это очень опытная разведчица, Жозефина Гензи. Будто бы она сама датчанка на службе у немецкого рейхсвера. Красивая, очень охотно на всякие предложения мужчин идет, а потом гробит. Вы, может быть, читали статью в «Правде» о некоторых коварных приемах вербовщиков. Вот она одна из отличившихся на этом поприще разведчиц германского рейхсвера».[70]
Оказывается, красный маршал товарищ Тухачевский был завербован тем же способом, что использовался при организации заговора против императора Павла I, то есть упомянутой Сталиным Жозефиной Гензи. Дама — весьма засекреченная, судя по всему. Информации о ней практически нет.[71] Ее существование не отвергается исследователями, но про нее никто ничего сказать не может.
А при чем тут Химия власти? При том, что товарищ Тухачевский, ставивший перед собой такие высокие цели, как осуществление государственного переворота, мягко говоря, не старался вызвать симпатии военной верхушки, которая его с подельниками в итоге и осудила. Не поддержала. Отчасти потому, что товарищ Сталин всегда был внимателен и вежлив, а товарищ Тухачевский свою Химию власти разбавлял высокомерным поведением. Он не имел и не стремился получить безоговорочной поддержки в армии и спецслужбах. Тухачевского не любили.[72] Об одной выходке Тухачевского рассказывал маршал Жуков. Во время разработки нового устава РККА он как председатель комиссии по уставу докладывал о ходе работы наркому Ворошилову. Тот по одному из пунктов сделал какое-то замечание. И Тухачевский спокойно, не повышая голоса, ответил:
