– Погодите, – сказал Макклин, стараясь, чтобы голос его звучал как можно любезнее. – Я просто хочу спросить у вас кое-что. Вы говорите, что я подписал контракт. Могу я взглянуть на него?
– Нет, не можешь! – завопил Старый Брюзга. – Мы не можем перерывать целую гору папок лишь для твоего удовольствия!
– Тогда можно сделать простейший вывод: никакого контракта не существует. Если бы он был, вы бы позволяли увидеть его и…
– Контракт есть! А вот тебя сейчас здесь не будет. Заткнись! Если я услышу от тебя хоть звук в течение недели, то заброшу тебя в Ад так быстро, что ты превратишься в хрустящий картофель, прежде чем окажешься там.
От его воплей чуть было не полопались барабанные перепонки Макклина. Весь кипя, он изрыгнул несколько жутких ругательств. Правда, про себя. И этот несправедливый тиран еще…
Минутку. Здесь Макклина повсюду преследуют неудачи, но в черных ее облаках вдруг блеснул лучик надежды. Макклин досконально знал голливудскую кухню. Если те же ниточки существуют и здесь, то у него есть шансы выпутаться из этой неразберихи. Хотя это и выглядит довольно-таки невероятным.
Он снова взялся за телефон.
– Алло? Мне нужно досье на Джерома Данна, Голливуд, Земля.
– Земля? Простите, сэр, но… О, вспомнил! Земля! Все верно!
Мгновение спустя стол открылся и из него снова вылезла пачка карточек. Макклин схватил ее нетерпеливыми пальцами.
«Джером Данн, родился 7 апреля 1896 года в Питсбурге…»
Далее последовала масса психологических сведений, которые Макклин пока что проигнорировал. Его интересовали практические. Неопровержимые факты. И он их отыскал.
«В 1938 году Данн продал свою душу Сатане в обмен на магические способности. Данн известен небрежным мастерством. У него отсутствует логическое мышление, необходимое опытному волшебнику. Фактически, он дилетант. Работает крайне небрежно: путает любовные напитки с голубой магией и тому подобное. Все его мысли заняты деньгами. Не имеет никакой ответственности, абсолютно безжалостен в жажде разбогатеть.»
Макклин невесело усмехнулся. Небрежность… Безответственная магия… Выходит, в конце концов, все это ошибка Данна! У Макклина мелькнула дикая мысль о создании профсоюза магов и чародеев. Он стал жертвой мага, который плохо выполнил свою работу. Вместо того, чтобы отправиться в Райские Поля, Маклинн попал в измерение грезопроизводителей. Но почему из всех мест именно сюда?
Безуспешно поразмыслив некоторое время, Макклин позвонил и затребовал информацию о магических заклинаниях. Пришлось долго объяснять, что ему нужно. Когда же, наконец, прибыла объемистая книга, он обнаружил, что из нее вырваны целые страницы, а многие абзацы замазаны черной краской. Естественно, это постаралась цензура. Ведь правила запрещают здесь производить волшебство.
Но в итоге Макклин обнаружил, что несколько разоблачающих абзацев ему достаточно, чтобы сложить мозаику. Существовало бесчисленное количество измерений, попасть в которые можно было посредством определенных заклинаний. «Пергаментный свиток» был в списке перечисленных методов. Однако, если заклинание было составлено небрежно, использующий его человек мог попасть вовсе не к месту назначения. Он мог быть выброшен наугад в транспространственную область, а оттуда немедленно бы гравитировал в измерение, к которому у него было наиболее вероятное сродство. «Дьявол, вероятно, попал бы на Альфа Центавру, – говорилось в сноске. – Скупой попал бы в Гхель, а воин – в Валгаллу».
Макклин был писателем. Со всеми вытекающими…
– Это Ад! – яростно выплюнул он и стал думать, чем может ему пригодиться новая информация. Понемногу он стал чувствовать себя увереннее. Ему нужен был способ выбраться из этого невозможного мира.
И не было никакого пути отсюда, если… если только…
Глаза Макклина прояснились. Если вы полетите в пропасть, то станете звать на помощь. И звать станете того, у кого есть веревка.
Ну, так у одного человека, фигурально выражаясь, была такая веревка. У Джерома Данна, консультанта-чародея. Разумеется, он может слупить с Макклина непомерную сумму за спасение, но деньги не имели значения. Кроме того, как только Макклин вернется на Землю, то может все уладить по-своему. Он стиснул кулак и треснул себя по колену. Больно…
