Салим набрал в грудь воздуха. Следующие несколько минут решат всю его будущую судьбу. Слова шейха Салима Чишти отозвались эхом в его голове: «Ты станешь падишахом». Но многое произошло с той теплой темной ночи, когда он сбежал из дворца в Фахтепур-Сикри, чтобы просить помощи суфия. Что бы он ни делал, ему никогда не удавалось завоевать одобрение своего отца или хотя бы его внимание. И от отчаяния и тщеславия он совершил столько опрометчивых поступков… Салим был уверен, что Акбар так и не простил ему убийство Абуль Фазла, даже если делал вид, что они больше не враги.
Вперед вышел Ман Сингх из Амбера, дядя Хусрава по материнской линии.
– Повелитель, ты спрашиваешь нашего мнения, и я скажу тебе свое. Я за принца Хусрава. Он молод, у него еще вся жизнь впереди. При всем моем уважении к моему шурину принцу Салиму, он стоит на пороге своей зрелости. Он должен советовать и вести своего сына, а не сидеть на престоле.
Закончив, советник немного встряхнул головой, словно слова дались ему с трудом. Какое лицемерие, подумал Салим. Ведь Ман Сингх был совершенно очевидно заинтересован в том, чтобы сделать своего племянника новым падишахом.
– Я согласен, – сказал Азиз Кока, один из самых молодых командующих Акбара.
Губы Салима дрогнули. Всем было хорошо известно, что Хусрав пообещал сделать его своим хан-и‑ханан, когда станет падишахом.
– Нам нужен молодой и сильный вождь, готовый вести нас к новым победам, – значительно добавил Азиз Кока.
В палате воцарилась тишина, и Салим увидел, что придворные переглянулись. И тогда выступил вперед Хасан Амаль, отец которого еще юношей прибыл за Бабуром из Кабула.
– Нет! – Хотя он был по крайней мере лет на десять старше Акбара, его голос был тверд и решителен. – Много раз в нашей истории брат шел на брата в борьбе за престол, но не бывало такого в древних кланах моголов, чтобы отцу отказывали в пользу сына. Естественным – и в действительности единственным – преемником нашего великого падишаха должен быть Салим. Я полагаю, что выражаю не только свои чаяния, но и мнение многих других собравшихся здесь, кто был взволнован недавним соперничеством между партиями, поддерживающими этих двух принцев. Это непристойно и опасно. Я достаточно стар, чтобы помнить дни – прежде чем мы сделали нашу жизнь в Индостане безопасной, – когда наше будущее было под угрозой. Сегодня мы – полноправные хозяева великой империи и не должны рисковать им, порывая с обычаем. Справедливость и благоразумие требуют, чтобы принц Салим, старший и единственный из ныне живущих сыновей падишаха Акбара, унаследовал трон. Он делал ошибки, что свойственно любому из нас, но вместе с тем опыт преподнес ему много уроков. Он, я уверен в этом, станет достойным падишахом.
– Как ваш хан-и‑ханан, я согласен с этим, – мягко подтвердил Абдул Рахман.
Все вокруг одобрительно закивали головами. Но, вглядываясь в лицо своего отца, ища какого-нибудь знака, Салим ничего не смог по нему прочитать. Акбар сидел, полуприкрыв веки, и на мгновение принц испугался, что отец потеряет сознание. Но тут падишах поднял руку.
– Хасан Амаль и Абдул Рахман, я благодарен вам обоим за вашу неизменную мудрость. Вижу, большинство присутствующих поддерживают ваши слова. Они подтверждают то, что и я чувствую сердцем. Мои слуги уже принесли тюрбан и облачение падишаха из моих покоев…
Салим невольно напрягся, но заставил себя остаться спокойным и смотреть на отца, а Акбар тем временем продолжал:
– Все, что остается сделать, это вызвать мулл. Я хочу, чтобы они засвидетельствовали, что я выбираю принца Салима в качестве своего наследника.
Когда все направили взгляд на Салима, его захлестнула волна облегчения. Он будет править, такова его судьба. Его лицо сияло от радости, но в глазах стояли слезы, когда он произнес:
– Спасибо, отец. Я буду достоин твоего доверия. Когда настанет время, мне будет нужна всеобщая поддержка, и я буду править в интересах всех.
Двадцать минут спустя, перед советом и уламами, Абдул Рахман водрузил зеленый шелковый тюрбан падишаха на голову Салима, в то время как Хасан Амаль накинул ему на плечи облачение правителя.
