Владимир смотрел на отца преданными глазами, но сам взгляд показался великому князю отсутствующим. И это тоже ему не понравилось.
— Ты понял меня, сын?
— Понял, батюшка.
— И научись видеть. Не просто смотреть на мир, но зреть его, оценивать и понимать.
— Да, батюшка.
Сын никогда не спорил с отцом, но всегда дорожил собственным мнением.
— Молодые глаза зорче старых. Зорче и свежее, и потому способны увидеть новое.
— Да, батюшка.
Нет, любимый сын явно не слушал, а потому и не слышал его. Он устремлялся вослед за своими думами или мечтаниями и только старательно поддакивал отцу в паузах. И это великому князю тоже не нравилось.
— Подай-ка мне книгу и ступай.
Свирид опередил Владимира и подал книгу.
— Ваша книга, великий князь.
— Благодарю, — вздохнул Всеволод. — Ступайте, сыны.
Мальчики молча вышли.
«Я неправильно начал, — с горечью подумал великий князь. — Надо было бы начать с Божественной Истории. И вообще — с истории. Надо перечитать Геродота…»
— Но сначала — с Божественной, — вслух сказал он самому себе. — С Божественной!.. О святых угодниках Божиих и о славе их в веках!
Великий князь Киевский Всеволод пристрастился к чтению с юности, скупал книги и рукописи, где только мог, и у него была большая по тем временам библиотека. А поскольку на Руси книг было очень мало, то князю привозили книги из стран европейских. Послы и купцы, священники и монахи, добрые знакомые и вовсе незнакомые, но знавшие о странной тяге великого Киевского князя. И ради стремления к чтению начал Киевский князь изучать языки заграничные и вскоре объяснялся на шести языках вполне основательно.
И наставлял первенца:
— Читай, сын. В книгах сосредоточена вся мудрость мира.
— А можно выучить мудрость?
— Сие невозможно, сын. Можно выучить лишь некие общие правила.
— А мудрость?
— Мудрость человек извлекает либо из разговоров с мудрецами, либо из чтения книг.
Владимир быстро выучился читать и легко освоил европейские языки. Он обладал отличной памятью и еще большим желанием учиться. И всю жизнь считал, что он так и не извлек мудрости из книг…
— Трудно сие, — усмехался отец.
Великий князь все видел, все учитывал и продолжал упорно воспитывать наследника. Ежедневные вечерние беседы их затягивались порою до глубокой ночи, потому что сын был весьма любознательным и слушал с жадным нетерпением.
С особым вниманием следил великий князь за чтением своего первенца:
— Читать надобно с полным пониманием. И непременно перечитывать, коли чего не поймешь. В книгах мудрость людская.
— Да, батюшка.
Владимир читал со вниманием, а частенько и перечитывал. Но великого князя интересовал результат, а не процесс:
— Как по-твоему, сын, что есть главное земное благо человека?
— Святая вера в Господа нашего Иисуса Христа, батюшка.
— Это бесспорно, сын. Я говорю не о небесном долге, а о житейском благе.
Владимир основательно подумал, прежде чем ответить отцу.
— Верность, батюшка?
— Не совсем точно. Запомни: ничего нет прочнее слова святого человека.
— Непременно, батюшка… Только как определить, святой он или не святой?
— Вот! — Великий князь очень обрадовался этому вопросу, даже пальцем ткнул в сына и повторил: — Вот!.. Читайте Святое Писание, сыны, а Жития русских святых — в первую голову. Как они постились, замыкая себя в пещерах от ока людского, как бичевали себя плетьми и железами, дабы укротить плоть свою ради защиты Руси Святой от супостатов…
— Дозволь вопрос, батюшка, — решительно перебил Владимир.
— Что еще? — нахмурился Всеволод.
— Русь укрощенной плотью от супостатов не спасешь, батюшка. Русь с мечом в руке спасать надобно, себя не щадя. А эти святоши, о которых упомянул ты как о героях, себя спасали в пещерах своих от гнева Божьего, а не Русь Святую!
Великий Киевский князь от такого ответа и слова молвить не мог. Только губами плямкал, тыча задрожавшим пальцем в Свирида. Проговорил наконец:
— Ты… Ты скажи ему…
— В древних книгах, которые самой Библии старше, сказано, что любовь правит миром, великий князь. Любовь к отечеству, любовь к людям. Миром правит любовь, великий князь.
— Вон!.. — вскричал великий князь. — Вон, самостийники!..
