- Мадам, я так люблю вашего сына и так желаю ему счастья, что готова всю последующую жизнь провести в одиночестве, удовлетворяясь лишь воспоминаниями о принце.
Королеве Амелии понравился выговор Адель, грамотность ее речи и скромность поведения. Она сделала знак своему старшему сыну:
- Останьтесь, Фердинанд, я скажу вам несколько слов.
Из глубины ложи поднялся молодой человек в мундире, темноволосый, красивый, с умными веселыми глазами и смуглым лицом:
- А я, если Фердинанд не возражает, приглашу мадемуазель Эрио на танец.
Адель улыбнулась, догадываясь, кто перед ней. Вероятно, это был младший брат Фердинанда, двадцатидвухлетний герцог Немурский. Он уже коснулся ее руки, когда она тихо сказала, так, чтобы слышно было только ему:
- Согласия, мой принц, следует спрашивать у меня, а не у Фердинанда.
У нее слегка кружилась голова, когда его руки обхватили ее талию, увлекая в тур вальса. Сегодняшний успех - это было слишком даже для Адель. Ее тщеславие было удовлетворено с лихвой. Уже второй принц, сын короля, танцевал с ней, ловил ее взгляд, словно старался предугадать малейшее желание, и Адель невольно подумала: «Какие же они все-таки милые, эти Орлеаны. Право, я рада, что их отец сейчас на троне». Вдобавок она видела, что, пока они танцевали, вокруг них образовалось свободное пространство, так, будто все наблюдали за ними, ожидая, чем все это закончится.
Молодой герцог Немурский, как сразу же отметила Адель, был полной противоположностью своему спокойному, уравновешенному брату. Если от последнего исходили только слабые-слабые умиротворяющие токи, и даже голос его был негромок, мягок, неспешен, то между герцогом Немурским и Адель с первых же минут будто проскочила электрическая искра. У Немурского были черные, жгучие, умные глаза, в которых нет-нет да и проглядывала дерзкая веселость. Он буквально пожирал ее взглядом, его ноздри чуть трепетали, словно он вдыхал запах ее тела, а его руки прижимали ее к себе сильнее, чем это нужно было для вальса. Атмосфера между ними двумя с каждой секундой становилась все насыщеннее, напряженнее, пока Адель не ощутила сладкий трепет под ложечкой. Чувственный трепет. Герцог Немурский был красивее и смелее брата. Его взгляд обещал десятки самых невероятных безумств. Он желал ее так явно, что Адель на миг растерялась.
Музыка прервалась. Герцог, не отпуская ее, с силой притянул Адель за обе руки к себе, и его горячее дыхание обожгло ей ухо:
- Умоляю: когда и где мы можем встретиться?
Она слышала, как стучит его сердце. Едва переводя дыхание, она проговорила:
- Как же ваш брат? Ваш брат, монсеньор?
- Разве вы не сказали, что согласия нужно спрашивать у вас?
Она нашла в себе силы рассмеяться, осторожно и мягко освобождаясь от объятий:
- Осторожность, прежде всего осторожность, монсеньор!
- Черт возьми! Вы - и любите осторожность?
Он задал правильный вопрос. Адель прерывающимся голосом проговорила, касаясь губ веером:
- Я верна вашему брату, монсеньор, не искушайте меня.
- Кто говорит об искушении, тот готов ему поддаться.
- Терпение, ваше высочество. Будущее покажет, как нам быть.
- Будущее? И долго ли ждать?
Она оставила его, даже убежала, с быстро бьющимся сердцем, решив дождаться герцога Орлеанского в ложе. Следовало признаться самой себе: этот юноша - впервые после Эдуарда - одним своим прикосновением, одним взглядом разбудил в ней всю силу чувственности. Она была растеряна, не зная, как ей поступить. Терять герцога Орлеанского она не хотела, в верности и любви герцога Немурского не была уверена. Честно говоря, она вообще еще смутно представляла себе, как надо вести себя с принцами.
«В любом случае, я правильно поступила! - подумала Адель, обмахиваясь веером. Щеки ее пылали, глаза сияли теплым блеском. - В любом случае, господину герцогу Немурскому будет полезно немного подождать и побыть в неизвестности. Как там говорил Жиске? Ничто так не треплет нервы и не усиливает желание, как ожидание. Кто знает, возможно, если б я была более хитра и более терпелива, я была бы сейчас графиней де Монтрей… Впрочем, какого черта! Зачем я думаю об этом? Я не стану госпожой де Монтрей, даже если меня будут просить об этом на коленях».
