— Право, удивительно, что человек столь скромного происхождения сумел приобрести такие разнообразные познания и такие прекрасные манеры, мистер Франклин! — соизволил заметить главнокомандующий и кивнул почтмейстеру, прикоснувшись к шляпе.
Почтмейстер поклонился и сказал, что время от времени ому выпадало счастье оказаться в обществе благородных особ вроде его превосходительства, и он не упускал случая присматриваться к манерам этих джентльменов и в меру своих возможностей подражал им. Что до образования, то он не может им особенно похвастать, так как средства его батюшки были невелики, а в Новой Англии, его родном краю, ученость не в слишком большой чести, однако он не жалел усилий и черпал знания, где и как мог, — впрочем, все это не идет ни в какое сравнение с их английской образованностью.
Мистер Брэддок расхохотался и сказал: что касается образованности, то в армии, черт побери, найдется немало благородных джентльменов, не знающих, через сколько "б" пишется слово "бык" — через одно или через два. Он слышал, что и герцог Мальборо не слишком умело владел пером. Сам он не имел чести служить под началом этого доблестного полководца, — его светлость был главнокомандующим задолго до его вступления на службу, — однако он задал французам хорошую взбучку, хотя ученостью и не блистал.
Мистер Франклин ответил, что ему известны оба эти обстоятельства.
— И моего герцога тоже ученым не назовешь, — продолжал мистер Брэддок. — Ага, господин почтмейстер, вы и про это слышали! То-то вы прищурились.
Мистер Франклин немедленно погасил зловредные искры насмешки в своих глазах, и его взор, устремленный на круглое добродушное лицо генерала, приобрел выражение младенческой невинности.
— Он не ученый, но он справится с любым французским генералом, который похваляется сделать из англичан fricassee de crapaud {Фрикасе из жабы (франц.).}. Он уже спасал корону лучшего из королей, своего августейшего отца, его всемилостивейшего величества короля Георга.
Шляпа мистера Франклина мигом слетела с головы, и над крутыми буклями его пышного парика поднялся ореол пудры.
— Он — лучший друг солдат и показал себя непреклонным врагом всех нищих красноногих шотландских мятежников и римских интриганов-иезуитов, которые хотели бы отнять у нас нашу свободу и нашу религию, черт побери! Да, его королевское высочество, мой милостивый господин, — не великий ученый, но зато он один из благороднейших джентльменов во всем мире.
— Я видел его высочество на коне во время смотра гвардии в Хайд-парке, — сказал мистер Франклин. — Верхом у герцога действительно очень благородная осанка.
— Вы сегодня выпьете за его здоровье, почтмейстер. Он — самый лучший начальник, самый лучший друг, самый лучший сын своему августейшему старику-отцу, самый лучший джентльмен, когда-либо носивший эполеты.
— Ну, эполеты совсем не по моей части, сэр, — сказал, засмеявшись, мистер Франклин. — Ведь вам известно, что я живу в городе квакеров.
— Разумеется, они не по вашей части, мой добрый друг. Каждому человеку — свое занятие. Вы и другие джентльмены вашего сословия можете корпеть себе на здоровье над вашими книгами. Мы вам этого не запрещаем. Наоборот, мы вас поощряем. Мы же сражаемся с врагами и управляем страной. Э-эй, господа! Боже мой, ну и дороги в вашей колонии! Проклятую карету так и швыряет из стороны в сторону! А кто это там едет с двумя неграми в ливреях? Очень недурная лошадь.
— Это мистер Вашингтон, — сказал адъютант.
— Я бы взял его капралом в конногренадерский полк, — объявил генерал. Отличная посадка. И он хорошо знает страну, мистер Франклин.
— О да.
— И чертовски прекрасные манеры, если вспомнить, где он рос. Настоящий европейский лоск, черт побери.
— Он старается, как может, — заметил мистер Франклин, простодушно глядя на дородного главнокомандующего, а этот образчик английской утонченности с лицом еще более красным, чем его мундир, раскачивался в такт толчкам кареты, уснащая ругательствами каждую свою фразу: полный невежда во всем, что лежало за пределами казармы и плац-парада, если не считать достоинств вина и хорошеньких женщин, далеко не знатного происхождения, но глупо чванящийся несуществующими предками, храбрый, как бульдог, жестокий, великодушный, распутник, мот, мягкосердечный в хорошем настроении, щедрый на смех и привязанности, тупоумный, ничего в жизни не читавший, свято верящий, что его родина — первая страна мира, а сам он — истинный джентльмен.
