Но пока мы обретаемся в обществе мужчин и женщин, на чьих спинах еще не выросли крылья, и всем им, без сомнения, свойственны всякие мелкие недостатки. Вот, например, госпожа Бернштейн: она заснула после обеда, за которым ела и пила не в меру, — таковы мелкие недостатки ее милости. Мистер Гарри Уорингтон отправился сыграть на бильярде с графом Карамболи подозреваю, что его можно упрекнуть в праздности. Именно это и говорит леди Марии преподобный Сэмпсон — они беседуют вполголоса, чтобы не потревожить тетушку Бернштейн, которая дремлет в соседней комнате.
— Джентльмен с таким состоянием, как у мистера Уорингтона, может позволить себе быть праздным, — отвечает леди Мария. — Да ведь и вы сами, любезный мистер Сэмпсон, любите карты и бильярд.
— Я не утверждаю, сударыня, что мои слова соответствуют моим делам, но слова мои здравы, — возражает капеллан со вздохом. — А нашему молодому джентльмену следовало бы чем-нибудь заняться. Ему следует представиться королю и начать служить своей стране, как подобает человеку его положения. Ему следует остепениться и найти себе невесту из какого-нибудь знатного рода. — Говоря это, Сэмпсон не спускает глаз с лица ее милости.
— Да, правда, кузен напрасно предается безделью, — соглашается леди Мария, слегка краснея.
— Мистеру Уорингтону надо было бы навестить своих родственников по отцу, — говорит капеллан.
— Суффолкских мужланов, которые только и знают, что пить пиво и травить лисиц! Не вижу, мистер Сэмпсон, чем ему может быть полезно такое знакомство.
— Но это очень древний род, и его глава вот уже сто лет, как носит титул баронета, — отвечает капеллан. — Я слышал, что у сэра Майлза есть дочка одних лет с мистером Гарри и к тому же красавица.
— Мне, сударь, не известен ни сэр Майлз Уорингтон, ни его дочки, ни его красавицы! — восклицает в волнении леди Мария.
— Баронесса пошевелилась... нет-нет — ее милость крепко спит, — тихим шепотом произносит капеллан. — Сударыня, меня очень тревожит кузен вашей милости мистер Уорингтон. Я тревожусь из-за его юности, из-за того, что он может стать жертвой корыстолюбцев, из-за мотовства, всевозможных шалостей, даже интриг, в которые его вовлекут, из-за соблазнов, которыми его все будут прельщать. Его сиятельство, мой добрый покровитель, поручил мне присматривать за ним — потому-то я сюда и приехал, как известно вашей милости. Я знаю, каким безумствам предаются молодые люди. Быть может, я и сам им предавался. Признаюсь в этом, краснея от стыда, — добавляет мистер Сэмпсон с большим чувством, однако так и не подтверждает свое раскаяние обещанной краской стыда, — Говоря между нами, сударыня, я опасаюсь, что мистер Уорингтон поставил себя в затруднительное положение, — продолжает капеллан, не спуская глаз с леди Марии.
— Как! Опять! — взвизгивает его собеседница.
— Тсс! Ваша милость, вспомните о вашей дражайшей тетушке, — шепчет капеллан, вновь указывая на госпожу Бернштейн. — Как вам кажется, ваш кузен не питает особой склонности к... к кому-нибудь из семейных мистера Ламберта? К старшей мисс Ламберт, например?
— Между ней и ним нет ничего, — объявляет леди Мария.
— Ваша милость уверены в этом?
— Говорят, что женщины, мой добрый; Сэмпсон, в подобного рода делах обладают большой зоркостью, — безмятежно отвечает ее милость. — Вот младшая, мню показалось, следовала за ним, как тень.
— Значит, я вновь впал в заблуждение, — признается прямодушный капеллан. — Об этой барышне мистер Уорингтон сказал, что ей следовало бы вернуться к ее куклам, и назвал ее дерзкой, невоспитанной девчонкой.
— А! — произносит леди Мария, словно успокоенная этим известием.
— В таком случае, сударыня, тут замешан кто-то еще, — продолжает капеллан. — Он не доверился вашей милости?
— Мне, мистер Сэмпсон? Что? Где? Как? — восклицает Мария.
— Дело в том, что дней шесть назад, после того как мы отобедали в "Белом Коне" и, может быть, выпили лишнего, мистер Уорингтон потерял бумажник, в котором хранились какие-то письма.
— Письма? — ахает леди Мария.
— И, возможно, больше денег, чем он готов признаться, — добавляет мистер Сэмпсон, печально кивнув. — Пропажа бумажника очень его расстроила. Мы оба осторожно наводили о нем справки... Мы... Боже праведный, вашей милости дурно?
