Сам же Гарри Уорингтон тем временем был по-прежнему полон самодовольства и даже не догадывался, как дурно думают о нем его друзья, он вел весьма приятную, хотя и бесполезную жизнь светского вертопраха, не имея ни малейшего представления о том, какой скандал вызывает его поведение и как строго порицают его многие достойные люди. Однажды после партии в теннис с мистером Бэтсом Гарри, очень довольный и собой и всем миром, нагнал полковника Вулфа, который возвращался от дамы своего сердца. Гарри протянул ему руку, и полковник пожал ее, но так холодно, что молодой человек не мог этого не заметить, тем более что в ответ на изысканный поклон мистера Бэтса мистер Вулф едва приложил указательный палец к полям своей шляпы. Капитан-теннисист удалился с несколько обескураженным видом, а Гарри задержался, намереваясь поболтать со своим уэстеремским приятелем. Некоторое время мистер Вулф шел рядом с ним, держась чрезвычайно прямо и храня холодное молчание.
— Я давненько вас не видел, — сказал Гарри.
— У вас есть много новых друзей, — сухо ответил мистер Вулф.
— Но мне куда приятнее быть с вами, чем с ними! — воскликнул юноша.
— Да, пожалуй, мое общество было бы для вас лучше общества некоторых из них, — сказал его собеседник.
— Вы имеете в виду капитана Бэтса? — спросил Гарри.
— Признаюсь, я не питаю к нему особой приязни: в армии у него была прескверная репутация, и не думаю, чтобы с тех пор, как его уволили в отставку, он хоть немного исправился. Да, конечно, вы могли найти себе более достойного друга, чем капитан Бэте. Простите мне мою прямоту, — сурово сказал мистер Вулф.
— Друга? Он мне вовсе не друг — он только учит меня теннису, к тому же он большой приятель милорда и всех светских людей, которые играют в теннис.
— Я не светский человек, — ответил мистер Вулф.
— Дорогой полковник! В чем дело? Я вас чем-нибудь рассердил? Вы говорите так, словно сердитесь на меня, а я, право, не сделал ничего, что могло бы лишить меня вашей дружбы, — сказал мистер Уорингтон.
— Я буду откровенен с вами, мистер Уорингтон, — очень серьезно произнес полковник. — И скажу вам без обиняков, что мне не нравятся некоторые из ваших друзей.
— Но ведь эти люди принадлежат к самым знатным фамилиям Англии и вращаются в самом высшем свете! — воскликнул Гарри, решив не обижаться на прямоту своего собеседника.
— Вот именно: для бедного солдата вроде меня они слишком знатны и принадлежат к слишком высокому свету, и если вы будете и дальше водить с ними компанию, вы убедитесь, что многие из нас, простых людей, не могут позволить себе того же. Мистер Уорингтон, я имею честь быть помолвленным с благородной девицей. Вчера я встретил вас, когда вы открыто прогуливались с французской балетной танцовщицей, и вы мне поклонились. Я должен прямо сказать вам, что прошу вас не кланяться мне, когда вы находитесь в подобном обществе.
— Сэр! — сказал мистер Уорингтон, багровея. — Означают ли ваши слова, что я вообще должен отказаться от чести быть знакомым с полковником Вулфом?
— Во всяком случае, когда вы находитесь в обществе подобной особы, гневно ответил полковник Вулф, употребив, правда, слово, которое теперь мы не смеем написать, хотя Шекспир и вкладывает его в уста Отелло.
— Боже великий! Какой позор говорить так о женщине, кем бы она ни была! — вскричал мистер Уорингтон. — Неужели кто-нибудь смеет сомневаться в честности этой бедняжки?
— Вам виднее, сэр, — ответил его собеседник, с некоторым удивлением глядя на Гарри. — Или свет вас очернил?
— Что мне виднее? Вот бедная французская танцовщица, которая приехала сюда с матерью, потому что доктора прописали ей пить здешние воды. Я знаю, что человек моего положения обычно не водит компанию с людьми ее круга, но право же, полковник Вулф! Неужели вы так чопорны? Ведь вы же сами говорили, что не цените благородное происхождение и что все честные люди должны быть равны между собой! Так почему же я не могу во время прогулки предложить руку этой бедняжке? Ведь тут не наберется и пяти человек, которые умели бы говорить на ее родном языке. Я же немного изъясняюсь по-французски и рад доставить ей такое удовольствие, а если полковник Вулф не желает кланяться мне, когда я иду рядом с ней, то, черт подери, я обойдусь без его поклона! воскликнул Гарри, вновь покраснев.
