— Да, хотел, — сказал Алешка и взглянул на Башкина. Башкин пристально, проникновенно глядел ему в глаза.
— Ну, от вас пахнет вином. Но вы же не пьяны? Нисколько?
— Нисколечко, — сказал Алешка и улыбнулся. Он гулко шагал по тротуару. Башкин не в лад тараторил калошами рядом.
— Мне даже кажется, что вы добрый человек. Нет, нет, это совсем не комплимент. Меня всегда интересует, как могут люди — для меня это совершенно непостижимо — ну вот, как глотать стекло, — непонятно, как можно ударить человека по физиономии. Скажите, вы бы действительно ударили меня по щеке? — И он сам приложил к лицу свой кулак в перчатке. — Нет, меня серьезно это очень интересует. Я вот раз смотрел, как городовой бил пьяного по лицу, усаживая на извозчика. Так он это так, как подушку, когда не влезает в чемодан. А у вас как?
Башкин шел, слегка повернувшись боком к Алешке, и все внимательно смотрел ему в глаза.
— Ведь вы хотели ударить не с тем же, чтобы потом раскаиваться? Конечно, конечно, нет. Значит, чувствовали за собой право.
— Вы хотите сказать: какое я имею…
— Нет, я не это. А вот я на самом деле завидую людям, которые имеют право судить и карать. Как будто он пророк и знает истину. Ведь вы даже нисколько не сомневались, что хорошо сделаете, когда дадите мне по морде. Нет, серьезно. И я вот себя утешаю, что это у таких людей не от высшего, а от…
— Ограниченности, — подсказал Алешка задумчиво.
— Ну да, ну да, — заспешил Башкин.
— Нам направо, — сказал Санька.
— Слушайте, — сказал Башкин и протянул руку Подгорному, — нам непременно надо увидаться. Мне очень это важно. — Он пожимал и тряс Алешкину руку. — Прощай, брат, — вдруг на ты обратился он к Саньке и, не подав ему руки, свернул за угол.
Выпить бы
— Слушай, что это за… черт его знает, — спросил Алешка и остановился.
— А вот, видал? Ну, и всегда, и каждый раз так. И кто он, тоже черт его знает. Пришел на бал, руку завязал. Чтоб все спрашивали. Завтра хромать, наверно, начнет. И древнееврейский язык выучил тоже, по-моему, для того же.
— Он же русский, — удивился Алешка.
— Ну да… И вот руки не подал.
— Это он за морду на тебе сорвал.
— А черт его знает. Бросим. — И Санька отшвырнул папиросу и застегнулся.
Они устало плелись по мокрому тротуару. Молчали. Вдруг Алешка спросил:
— А у тебя как с дворником? Еще не впустит, гляди.
— У меня ключ от парадной. Ты знаешь, я вот все думаю, что это каждый раз так… ждешь, ждешь, все больше, больше… я про бал говорю… вот, вот что-то должно быть, самое, самое. И кажется даже — все ближе, все растет. И вдруг — марш. Конец. Так, ни с чем… Готово.
— А ты чего же хотел? — Алешка весело обернулся.
— Понимаешь, я все думаю, что и жизнь так. Черт его знает — задыхаешься, ловишь и, главное, ждешь, что за жизнь твою что-то будет. Небеса, одним словом, разверзнутся. И вот-вот даже будет казаться: сейчас, еще полвершка. И ты в суете, все раздуваешь, чтоб огонь держать. И вдруг — марш. Так с открытым ртом и помрешь. Обман какой-то. У тебя такого не бывает?
— Не-ет, — протянул задумчиво Алешка, — я другого жду, случая, что ли. Как сказать?..
— Встречи? — спросил Санька и сразу наддал ходу.
— Нет-нет! Как бы его, к дьяволу, просто объяснить. Ну, представь себе, что у тебя револьвер в кармане. И там один патрон — на всю жизнь. И выстрелить ты можешь, когда хочешь. И это уж раз — и наповал.
— Ну так что?
— А вот и все. И тогда уж весь сгоришь. Чтоб вся кровь полохнула — и за самое главное, за дорогое. И тогда должно все ярким пламенем озариться, и все узнается… само… И только знать бы — когда и не пропустить, и чтоб дотерпеть.
— Гм. Все-таки ты ждешь, значит? — сказал Санька не сразу.
— Идем, брат, идем, — сказал Алешка и быстро зашагал. — Выпить бы сейчас, эх…
— Выпить бы, это верно; здорово.
Они подходили к дому, и Санька шарил по карманам ключ. Алешка оглядывал по сторонам: чисто — никого.
Паучки
У Саньки в комнате Алешка сейчас же подошел к окну.
— Во двор? В чужой? И, конечно, замазано. Жаль.
— А что? — спросил Санька и сейчас же понял. — Можно открыть.
Алешка повернул шпингалет, уперся в подоконник коленом и потянул. Свежая замазка жирными червяками закапала, зашлепала на подоконник.
