Шальная пуля пробила двойное стекло над головой Таксона Тея и вывела его из оцепенения. Он отпрянул. Нет, не кино здесь снималось. Он стал поспешно одеваться, но тут по коридору забухали сапоги, и дверь в купе с треском распахнулась.
- Приехали, красавец!
В дверях стоял бородатый, рыжий детина и довольно ухмылялся щербатым ртом. Ствол десантного автомата смотрел в живот Таксона Тея.
- Выходь!
Таксон Тей прихватил пиджак и нагнулся за ботинками, но детина сгрёб его в охапку и вышвырнул из купе.
- В морге оденут! - гаркнул детина, отбирая пиджак и выталкивая Таксона Тея в тамбур. - Лехан, принимай!
На насыпи у вагона стоял необъятный увалень в тесной, не по размеру, и потому разошедшейся по многим швам, куртке. Его широкое добродушное лицо расплылось в приветливой улыбке швейцара, встречающего завсегдатая.
- А сюды, милок! - поманил он пальцем. Другой рукой он поигрывал обрезом охотничьей берданы. - Спускайся, родёмый!
Таксон Тей спрыгнул на насыпь. Перемешанная с землёй щебёнка больно ударила по голым ступням. Давно не ходил он босиком по земле.
- Вон туды, родёмый! - растёкся радушием увалень, указывая обрезом. Постой, пакеда, тама.
Шагах в десяти от него стоял зелёный от страха, трясущийся проводник. Обшлагом кителя он непрерывно вытирал со лба обильно катящийся пот и тяжело, с надрывом дышал.
Таксон Тей стал рядом и посмотрел вдоль состава. Из их вагона больше не вышел никто. Слишком дорогое удовольствие - люкс. Зато из других вагонов сыпалась голосящая, пёстрая толпа полуодетых пассажиров, которых точно также выстраивали вдоль вагонов. Там то и дело со звоном разлетались стёкла, и в окна на насыпь выбрасывался разнообразный скарб. Не разбирая, не сортируя, налётчики спешно грузили его на подводы.
В этой кутерьме Таксон Тей не сразу заметил высокого поджарого человека, одетого во всё чёрное, который неторопливо шагал вдоль вагонов. Чёрная рубашка военного покроя, обтягивающие брюки, заправленные в начищенные до лакированного блеска сапоги, портупея крест-накрест приковывали внимания своей аномалией аккуратности в разношерстно одетой ватаге налётчиков. Коротко подстриженный ёжиком, гладко выбритый, он спокойно, словно прогуливаясь, шагал по кромке насыпи, скучающе постукивая стеком по голенищу. На холёном лице явственно проступали брезгливость и высокомерие. Лишь огромный с тонким длинным стволом револьвер в правой руке портил картину аристократической прогулки.
"Прямо белая косточка голубых кровей, - ошарашено подумал Таксон Тей. - Франт. Но в эти-то времена - откуда?!"
Подойдя к люкс-вагону франт равнодушно скользнул взглядом по Таксону Тею и остановился.
- Отсюда все? - спросил он у увальня с полным безразличием, словно ответ его абсолютно не интересовал.
- А не сезон для толстосумов, вашество! - почему-то радостно гыгыкнул увалень.
- Да, не сезон... - неожиданно согласился франт. Но Таксон Тей почувствовал, что и на это - сезон, не сезон - ему наплевать.
Франт поднял к лицу правую руку и уставился на револьвер, словно недоумевая, каким образом в ней оказалось оружие.
Проводник судорожно глотнул воздух и задышал ещё надрывнее. Таксон Тей не понимал испуга проводника. От франта не исходило угрозы. Лишь скука и равнодушие. Таксону Тею ничего не стоило заставить его спрятать револьвер и продолжить высокомерное шествие вдоль состава. Но он не сделал этого.
И поплатился. Он не знал, что убивать можно и со скуки.
- Жаль... - протянул франт и нажал на курок. И прямо в лицо Таксону Тею полыхнуло пламя выстрела.
Проводник ёкнул, увидев посреди лба своего пассажира маленькую аккуратную дырочку, и мешком осел на землю.
Кажется, впервые за сегодняшний день на лице франта появилась заинтересованность. Он с удивлением уставился на два лежащих тела.
- Поди обмарался по самые уши! - заржал увалень и пнул ногой проводника.
Щека франта дёрнулась, брезгливость в удвоенной мере, будто компенсируя своё минутное отсутствие, проступила на лице. Он опустил револьвер в кобуру и продолжил свой неторопливый путь вдоль состава.
Глава вторая
Ровно в 7.30 на дисплее анализатора состава крови возникла бледная парабола инъекции адреналина. По мере своего роста кривая все больше набирала яркости. Достигнув интенсивно-розового цвета, парабола внезапно сломалась и перешла в прямую абсциссу. С заданным опозданием в четыре секунды с плутониевого элемента стал увеличиваться снимаемый потенциал на микропроцессор сердечного клапана. До сих пор равномерные редкие пики на дисплее регистратора сердечной деятельности начали учащаться, нарастая по амплитуде в соответствии с параболой инъекции адреналина. Пороком сердца страдала прабабка Маркстейна по отцовской линии и передала его по наследству всем своим потомкам.
