Когда-то эта карта очень интересовала Егора. Удивительно, до чего схожи миры – очертания материков почти такие же, как дома. Даже можно прикинуть, ориентируясь по рекам и береговой линии, где находится Пшелес. Карта эта – не экономическая и не физическая. Ее раскрасили в четыре цвета. Доминировал белый, часто встречался желтый, реже – оранжевый, и мало где стояли алые отметины. Называлось: узелковая плотность. Взгорский монастырь помещался в крохотной желтой точке.
Судя по карте, Грин мог быть сейчас в любой части суши.
Слушать про Гэререн не хотелось, и Егор украдкой вытащил из-под парты книгу. Бросил быстрый взгляд на соучеников. Рамиль, подперев голову кулаком, таращился в окно. Илек откровенно тосковал, дожидаясь конца урока. Хельга в упор смотрела на Евсея, смущая молодого наставника. Юрка сердито усмехался и крутил в пальцах амулет. Егор машинально тронул футболку, проверяя, на месте ли бирка, и открыл заложенную страницу.
Он успел зачитаться приключениями вейна Ольхи и его спутника, когда в класс вошел отец Михаил. Евсей сбился, покраснел и начал торопливо отряхивать рясу, еще больше размазывая меловую пыль.
– Простите, не хотел прерывать. Вы заканчиваете? – спросил настоятель.
– Да-да, уже!
Евсей отодвинулся, освобождая Михаилу Андреевичу учительский стол.
– Хорошо. Я попросил бы учеников не расходиться.
Недовольно загудел Рамиль, наверняка хотел смотаться к узлу. Егор осторожно закрыл книгу и задвинул под парту.
– Разок обойдетесь без перемены, меньше соблазнов будет. А то слишком уж море разыгралось. О чем вы говорили сегодня?
– Про Гэререн, – ответил Рамиль и сварливо добавил: – Подумаешь, я бы только посмотрел, и все!
– Ничего, еще успеешь. Значит, Гэререн. Мир, который был потерян и спустя полстолетия открыт заново Арсеем Ичигиным. Вам знакомо это имя?
– Я собирался, но не успел рассказать, – виновато произнес Евсей.
– Ну что ж так? Арсей Ичигин – умнейший, прекрасно образованный человек. Он первый составил карту общеизвестных узлов Середины. С его слов внесено в каталог шестнадцать миров. Он доказал, что Шервол, считавшийся одним миром, на самом деле – два очень близких. В нашей библиотеке хранится девять его трудов, в том числе первый, «О множественности выходов при единственном входе», а также рукописный вариант «Описания полосы прибоя вокруг города Бреславль». Семь лет назад Арсей приезжал сюда и встречался с учениками.
– А сейчас? – спросил Илек. – Не приедет?
– К сожалению, вот уже три с половиной года Арсея нет в живых. Он погиб, исследуя новый узел. Такие люди редко умирают в своих постелях.
– Понял? – повернулся Рамиль к малышу. – А тебе бы все приключения!
Илек сердито посмотрел на него.
– Приключения… – повторил, вздохнув, настоятель. – Ну что же, поговорим об этом.
Но начинать Михаил Андреевич не спешил. Обвел взглядом класс.
– У каждого из вас есть дар. Кроме тебя, Егор, извини.
Он кивнул, не обижаясь.
– Каждый из вас отмечен богом, поцелован при рождении. Таких, как вы, – один на несколько десятков тысяч. Чудо.
Улыбнулась довольная Хельга. Рамиль расправил плечи. Перестал дуться Илек. Только Юрка смотрел на отца Михаила хмуро.
– А теперь спросите себя – за что вам эта милость? Вот тебе, малыш? – настоятель посмотрел на Илека.
Тот скорчил рожицу, смешно наморщив нос. Он не знал.
Михаил Андреевич обратился к Рамилю:
– Ты был учеником сапожника, рядом с тобой сидели твои ровесники, делали ту же работу. А дар – только у тебя. Почему он не достался другому?
– Может, я лучше? – с вызовом спросил рыжий.
– Чем?
– Тем, что я вейн!
– Ты вейн, потому что лучше, или лучше, потому что вейн?
Бывший ученик сапожника растерялся, наверное, такие построения оказались для него сложны.
– А ты – тоже лучшая? – спросил священник у Хельги.
Она засмеялась:
– Смотря в чем! Мамка говорила: не девка, а Морянов подарочек.
– Так почему тебя отметил бог?
– Повезло.
– Да. Вам повезло. Как кому-то повезло родиться с чудесным голосом, а кому-то – с воровским талантом.
Рамиль недовольно свел брови.
– Не нравится такое сравнение? А почему? И то и другое дается не каждому. Вам кажется, ваш дар – более благороден? Но тот же чудесный голос – можно петь церковные гимны, а можно орать похабные частушки. Вот ты, Хельга, так стремилась в школу, зачем?
