Гнев Господень безмерен и неумерен
Так бы и погиб под камнями вождь мирового крестьянства и кочевого скотоводства, если бы не заступился за него Господь. И сказал Господь Моисею:
— Ну и народец же я избрал! Доколе он будет раздражать меня? Доколе будет он не верить мне при всех знамениях, которые делал я среди него? Поражу его язвою и истреблю его и произведу от тебя, Моисей, народ многочисленнее и сильнее этого! Ишь, распустились! Народ и партия — едины! В конце концов, что такое народ без партии? Да это смешно! Это — как чемодан без ручки! Кому такой народ нужен? Истреблю!
Моисей подумал и смекнул, что Господь во гневе чушь несет: ему, Моисею, в обед сто лет, уж давно, кроме божьего жезла, ничего твердого и в руке не держал… Откуда же силы да желание на новое детопроизводство? А главное — его идея фикс стать героем Союза колен Израилевых лопнет, как мыльный пузырь. И возразил он тогда разгневанному Всевышнему не без нескрываемого ехидства:
— Ну, уморишь ты народ, который сам же назвал избранным… И пойдет о тебе дурная слава меж людей: понаобещал своему народу с сорок коробов да Землю Обетованную, а на проверку оказался абсолютно несостоятельным.
Послал всех в исход, чтобы всяк там издох, ха-ха?
Посему и уничтожил всех, чтобы от свидетелей избавиться… Насмехаться будут люди над тобой. А уж египтяне, так те и вовсе от смеха в штаны писать будут!
Прости грех народу сему по великой милости твоей, как ты прощал народ сей от Египта доселе.
— А знаешь, старик, в словах твоих кое-что есть… Хрен с тобой. Только ради тебя — пусть живет ваш народец!
Немного подумав, но все еще перекатывая желваки во гневе своем, сказал Господь Моисею и Аарону:
— Доколе злому обществу сему роптать на меня? Скажите им: в пустыне сей падут тела тех, что от двадцати лет и выше, которые роптали на меня, кроме Халева Иефониина и Иисуса Навина. По числу сорока дней, в которые вы осматривали землю, вы понесете наказание за грехи ваши: сорок лет, год за день, будете вы по пустыне болтаться, как говно в проруби, дабы вы познали, что значит быть оставленными мною.
Восставшим против меня да погибнут и перемрут в пустыне сей!
Помолчав немного, Господь добавил:
— Но вот паникеров и трусов накажу! Созывай свой ревтрибунал, и всех ревизионистов и агентов зарубежных держав — к стенке. Каждому врагу народа отруби лихую голову: пусть неповадно будет в следующий раз бунтовать! Только Иисуса Навина и Халева Иефониина не трожь — они мои люди.
Опять погуляла опричнина Моисеева…
Да благословенны дела твои, Господи! Погибель врагам твоим во веки веков! Кричали женщины «ура» и в воздух чепчики бросали…
Так и болтались евреи за столпом облачным год за годом — то на юг, то на запад, то на север, а то на восток. Шли все время вперед, а как выяснялось — всё на месте топтались. За сорок-то лет можно было бы раз сто прогулочным шагом от Египта до обещанной Господом Земли Обетованной добраться! Да что там дойти: на пузе доползти можно было за это время!
Побиение за субботнюю работу
Когда сыны Израилевы были в пустыне, нашли человека, собиравшего дрова в день субботы. Схватили его и притащили пред очи Моисею и Аарону и ко всему обществу сынов Израилевых. Посадили того человека под стражу, потому что не было еще определено, что должно с ним сделать.
Моисей, естественно, тут же за советом к Руководителю всех его славных побед. И сказал Господь Моисею:
— Должен умереть человек сей. Пусть побьет его камнями все общество вне стана.
— А что, коли он не наших колен Израилевых будет?
— Неважно! Пусть другим неповадно будет!
И вывели человека того вон из стана, и побили его камнями. И он умер, как повелел Господь…
И сказал Господь Моисею:
— Что-то память девичья у народа твоего…
— Твоего, Господи… — успел вставить Моисей.
— Ну, моего, ладно… Объяви сынам Израилевым и скажи им, чтоб они делали себе кисти на краях одежд своих, а в те кисти вплели бы нити из голубой шерсти. Это чтоб, смотря на них, вспоминали все заповеди Господни, и исполняли их, и не ходили вслед сердца своего и очей своих, которые влекут вас к блудодейству.
