Около часа он бродил по утесу, пока не убедил себя, что той тропы
больше нет. Значит, делать нечего - придется спускаться без нее.
Мешкать смысла не было. Он как следует посмотрел, что там за краем,
нашел выступ, где мог поставить ногу, и ступил на него - нащупывая опору
ступнями, цепляясь руками за камни, мускулы превратились в натянутые
ремни. Чуть ниже он нащупал еще один выступ и перенес вторую ногу на
него.
Потом осторожно развернулся, оцарапав правое плечо, и взглянул вниз,
между ног. Усилием воли подавил головокружение.
Ниже был еще один выступ - достаточно широкий, но располагался
несколько далековато. Он медленно согнул колени, прижимаясь спиной к
скале, и из сидячего положения быстро развернулся, цепко хватаясь за
выступ. Повис в воздухе, медленно выпрямился - и разжал руки. Пролететь
ему оставалось лишь несколько дюймов, но он чуть не упал спиной вперед.
С трудом восстановил равновесие, а потом наконец и дыхание.
Похоже, спускаться с гор - тоже своего рода искусство. Наверное, ему
можно научиться. Многому можно научиться, очень многому - но он больше
ничему в своей жизни не научится, если не сможет спуститься вниз в
целости и относительной сохранности.
Край водопада был футах в пятидесяти справа. Миклош сморщился и
взглянул вверх. До края утеса, где он так недавно стоял, было пятнадцать
футов. Хорошо, осталось одолеть всего девятьсот восемьдесят пять.
Он принялся высматривать новую опору…
Спал Миклош в пещерке на полпути до земли. Он все время пытался уйти
подальше от водопада, хотя однажды ему пришлось пробираться практически
под ним. Последние два часа он спускался очень, очень медленно,
опасаясь, что утомление довершит то, что не удалось сделать беспечности.
А мы, пока он спит, поглубже проникнем в суть вещей, дабы понять,
почему той тропы, по которой Миклош ушел в Страну эльфов, больше нет. На
протяжении тысячелетий вода сочилась из трещин утеса, медленно
расслаивая гранит и умножая трещины. Мало кто отваживался пересекать
горы, и Миклош был последним, кто поднялся по тропе до того, как гранит
осыпался под собственной тяжестью и смешался с каменным крошевом у
водопада.
Впрочем, хотя на нынешней скальной стене и не было тропы, она
оставалась неровной и покрытой многочисленными выбоинами. Для опытного
скалолаза - не хуже ровной дороги. Миклош, проснувшись наутро освеженным
и имея за плечами целый день опыта в скалолазании, завершил осторожный и
мучительный спуск и к полудню обессиленно вытянулся на куче каменного
щебня у подножья утеса. Там, у истоков Реки, он и пролежал весь остаток
дня, изрядно промокнув в облаке взвеси. Вечером наконец нашел в себе
силы отойти чуть подальше, где было сухо, запалил костер, сжевал
несколько сухарей и лег у приятственно теплого кострища, где и заснул.
Он спал и видел сны.
Во сне ему явился дом - Дворец. Такой, каким Миклош его помнил, а не
таким, как на самом деле. Он видел кружащих над ним джарегов, и понимал,
что всякий раз, когда джарег пролетает мимо, он откусывает краешек
Дворца, и сознавал, что вскоре от Дворца вообще ничего не останется.
Проснувшись, он знал, что должен как можно быстрее оказаться дома. И
все же позволил себе задержаться, наслаждаясь прикосновением солнечных
лучей к лицу, хотя они едва его не ослепили.
Все то время, что он провел в сумеречном краю, именуемом Страной
эльфов, ему жутко недоставало рассветного солнца, но лишь теперь Миклош
это понял. В те дни он так и не мог поверить, что солнца просто не
будет, всякий раз ему грезилось, что назавтра небо очистится.
Он отвернулся от солнца и, когда к нему снова вернулось зрение, смерил
взглядом скальную стену, с которой вчера спустился.
Пожалуй, теперь он вне досягаемости хозяина. Тот не последует сюда за
ним. Впрочем, пожалуй, хозяину и в голову такое не пришло бы.
Не то чтобы сбежать было так уж трудно, признал Миклош. Другие, те,
рядом с кем он жил и работал, похоже, приняли свою участь. И ожидали
того же от него. Ничто не препятствовало побегу. Ничто, кроме порядков,
таких прочных и правильных, практически нерушимых - так ему казалось
лишь несколько дней назад. Ну и всегдашнего вопроса вопросов - куда идти
и что делать там, куда придешь.
