Брандал отмахнулся от этого. Под угрозой такой расправы он жил уже достаточно давно.
— Бог-Отчим погибнет на весеннем празднестве. Брандал вскочил.
— Это так тебя удивляет? Она хочет убить всех на Перекрестке, не думаешь же ты, что это возможно, пока он жив?
Брандал утратил дар речи. Убийство живого существа было ему отвратительно, убийство монарха — по очевидным причинам — запретно, убийство же божества было абсолютно за пределами понимания.
— Но что, если нам удастся уберечь от нее Книгу Странных Путей?
Харрал развел своими гротескными руками:
— Тогда она потерпит неудачу, хотя и в самый последний момент. Ты не спрашивал меня, как ей удается сейчас перемещаться из мира в мир.
— Ей показывают дорогу вир, конечно. Я, правда, не доверил бы им роль проводников войска, и, по-видимому, так же думает Моргана. Но они ее слушаются. Почему? — В его голосе прозвучала боль: Брандал не мог говорить иначе о предательстве. — Я никогда не считал, что они будут верны Перекрестку, и все же… В чем ее власть над ними?
Провидец не ответил.
— Ты не спросил меня о тех пришлых героях, что так занимали тебя в прошлый раз, — сказал он только.
— Я теперь знаю о них больше, — ответил Брандал угрюмо. — Они прекрасные люди, знающие и в основном добродетельные. Но не похоже, чтобы они могли спасти мир.
— Не похоже, вот как? — Харрал невесело улыбнулся. — Также не похоже, что они способны его предать. Король вытаращил на него глаза.
— Строго говоря, — продолжал Провидец, — это даже не было бы предательством, поскольку это не их мир.
— Ты не говорил, что они окажутся героями, — медленно произнес Брандал, — но ты не говорил также, что они злодеи. Но книги, по которым разрабатывает свои планы Моргана, написаны на их языке…
— И они так быстро приходят и уходят, как говорится в одной из их любимых книг. Король все еще пребывал в задумчивости.
— Ты ведь ничего не скажешь мне прямо…
— Прямота портит пророчество. Говорят, факт наблюдения за явлением изменяет его течение.
— То ли они герои, в которых мы так нуждаемся, то ли злодеи, которых нужно убить.
Харрал спросил с деланным изумлением:
— Ты мог бы приказать убить их?
Брандал долго не отвечал. Он сидел так неподвижно, что полуслепые рыбки в источнике успокоились и снова всплыли к поверхности. Когда он заговорил, его тихий голос был исполнен сожаления:
— Я намерен ждать до тех пор, пока свидетельства против них не окажутся неопровержимыми. Я хочу, чтобы генеральный инспектор, которого они не знают, понаблюдал за ними. Но я намерен приказать ему, в случае, если он сочтет их виновными, уничтожить их без всякой жалости.
Харрал кивнул:
— Да здравствует могучий король! Моргана научила тебя кое-чему в конце концов. — Многому, — горько признал Брандал. — Следует ли мне благодарить ее за это?
На этот раз Харрал промолчал. Брандал поднялся и снова распугал рыбок, направившись к лестнице наверх.
Бидж была обеспокоена: чем занять Стефана в Кендрике? Как развлекать кого-то, кто всю жизнь общался с сатирами, единорогами, огромными котятами? Но оказалось, что тревожиться было глупо. Ответы на все вопросы появились сами собой: так восторженно реагировал Стефан на все, что видел из окна автомобиля — банкоматы, шестиэтажное общежитие, самолет в небе.
Университетская библиотека повергла его в благоговейное изумление. Он никогда не видел такого количества книг, собранных в одном месте. Стефан стоял перед полками разинув рот, не зная, чем интересоваться в первую очередь. Бидж показала ему некоторые публикации о Перекрестке, постаравшись не привлекать внимание к пессимистической статье, где речь шла о хрупкости его мира. Стефан несколько минут просматривал их, потом с сожалением вернул:
— Мне очень жаль — я ничего не могу тут понять.
— Я тоже, — откликнулась Бидж. Стефан вежливо улыбнулся, явно не поверив ей.
Бидж остановилась в отделе библиографии, увидев за столом знакомую фигуру.
— Миссис Собелл?
Миниатюрная библиотекарь встала и подошла к ним, улыбаясь. Она как будто не узнала Стефана, Бидж подумала, что, может быть, она никогда и не бывала на Перекрестке.
