— О Господи, — пробормотала Таня, а потом опомнилась и протянула ему руку. — Вставай, простудишься же! Тебя точно не тошнит?
— Нет… кровь течёт.
Самойлова судорожно искала в сумочке чистый носовой платок, но нашла только салфетки, но решила, что сейчас и они сгодятся. Открыла упаковку, достала сразу три и приложила к брови мальчика. Он тоненько вскрикнул, а Таня покачала головой.
— Тебе надо в больницу.
— Не надо, — перепугался он, но она решила настоять на своём.
— Надо. И чего ты испугался? Драться не боялся, а больницы боишься? Да и бровь зашивать придётся, ты посмотри, как кровь идёт!
Он заметно побледнел, и Татьяна взяла его за руку. Потом обернулась на солидное здание школы.
— Ты здесь учишься?
Ребёнок уныло кивнул, а она расстроено покачала головой.
— Частная школа… Куда охрана смотрит?
— А дядя Веня чай пьёт, в учительской.
— Понятно, — прошептала Татьяна. — Безобразие сплошное. Ладно, пойдём, я отведу тебя в класс, а учительница вызовет тебе врача.
Мальчик вдруг выскользнул у неё из рук и отскочил на пару шагов.
— Мне в школу нельзя, — шёпотом сообщил он, таинственно сверкая глазами.
— Почему?
Он замялся с ответом, но потом сказал:
— Я с урока сбежал… Мне обратно нельзя, а то Мадама папе нажалуется, а так она думает, что я заболел.
— Кто? Какая Мадама? — совершенно растерялась Татьяна от таких откровений.
— Училка наша, по английскому. Я его ненавижу!
— Кого? — не поняла она.
— Английский! А папа говорит, что я должен его хорошо знать, а у меня не получается! Я не виноват!
Он тараторил с такой частотой, что у Самойловой у самой голова закружилась. Она взмахнула рукой, заставляя его замолчать.
— Тебе в больницу надо!
— Нет!..
— Не спорь, я лучше знаю. — Взяла его за плечо и снова стала рассматривать бровь. Кровь уже почти не сочилась, но выглядеть рана стала только хуже. Таня призадумалась, пытаясь решить, что делать. — Надо позвонить твоим родителям, чтобы они тебя забрали.
— А у папы телефон выключен, — порадовал её ребёнок. — У него важная встреча.
— Тогда маме.
— А мамы у меня нет.
Таня неловко замерла, нервно сглотнула и кашлянула.
— Прости.
Но мальчишка улыбнулся.
— А мне и с папой хорошо!
Она кивнула.
— Конечно, — а потом опять задумалась. — Что же нам с тобой делать-то? — и мысленно махнула рукой. — Ладно, мы сейчас пойдём в травмапункт, тут недалеко, и оттуда уже будем пытаться дозвониться до твоего папы. Хорошо?
Он такому предложению явно не обрадовался, но Татьяна напустила на себя побольше решительности, и мальчик сокрушённо вздохнул, смиряясь.
— Укол будут делать?
Она решила ему не врать.
— Скорее всего. Но ты же смелый, — решила приободрить она его, — вон как этим хулиганам надавал. Неужели одного укола испугаешься?
Ему ничего не оставалось, как важно расправить плечи, и на Таню взглянуть смело, бояться уже стало неприлично. Взял её за руку, и они пошли в обратную сторону следования Татьяны, к травмпункту. Самойлова понимала, что на работу теперь попадёт совсем не скоро, но это уже отошло на второй план. Надо было срочно показать ребёнка врачу.
В травмпункте оказалась очередь из раненных и пострадавших, но приняли их довольно быстро. Медсестра увела Артёма в кабинет, мальчик всё на Татьяну оглядывался, в глазах страх и беспомощность, а та ему ободряюще улыбнулась. А когда спустя некоторое время из кабинета появился молодой доктор, то Самойловой сразу достался укоряющий взгляд.
— Ну что ж вы, мамаша, за ребёнком-то не следите? Пришлось ему три шва накладывать.
Татьяна с неподдельным ужасом охнула и даже не сразу вспомнила, что надо объяснить ситуацию.
— Шрам останется, да?
Врач легко отмахнулся.
— Маленький, незаметный. Не волнуйтесь из-за этого.
— Слава богу! — вздохнула она. — А голову проверили? У него сотрясения нет? Они его по голове рюкзаком ударили!
Он покачал головой.
— Сотрясения нет, но больничный я всё равно выписал. Пусть несколько дней дома посидит и не скачет, а поспокойнее себя ведёт.
Таня торопливо кивала в ответ на его слова и совершенно не замечала, каким взглядом её окидывает молодой доктор. А тот даже улыбнулся с некоторой хитрецой, к ней приглядываясь.
