— Я не могу отыскать консервный нож. Не знаю, что там внутри, потому что все этикетки отмокли. И если мне не удастся ее открыть, мы этого так и не узнаем. Может, бойскаут мне поможет?
— Попробую помочь. Я раньше открывал такие банки ножом.
Он достал нож из кармана и несильными ударами молотка стал забивать одно из лезвий в крышку.
— На ноже нет ваших инициалов, — заметила Бенита. — Они, должно быть, стерлись.
Мартин, растерявшись, не сразу нашел что ответить.
— Думаю, это другой нож, — сказал он наконец.
— Значит, у вас два одинаковых ножа?
— Да, наверное, у меня их два. — Он протянул банку. — Кажется, там ананасы.
— Это на десерт. Я пойду и найду еще что-нибудь, если вы не прочь открыть другую банку.
За едой Мервин жаловался на недомогание, Чэпмен почти ничего не ел, и только Мартин с видимым удовольствием занимался тем, что Бенита называла «заправкой топливом».
— Это было здорово! То, что надо! — воскликнул он.
— Господи, хорошо, что хоть у кого-то здесь есть аппетит! — Она забрала у него тарелку, сделанную из толстой пластмассы и потому не разбившуюся во время шторма.
На трапе Мартин столкнулся с Мервином, который несся вниз, в кубрик.
— Там корабль! Скорее, скорее! Мы должны выпустить ракету!
— Ее вряд ли увидят при дневном свете, — начал было Мартин.
— Хватит рассуждать, зажигайте эту чертову штуку!
— Просто выньте одну из них из коробки — это самозажигающиеся ракеты.
Чэпмен повернулся к иллюминатору:
— Не вижу никакого корабля.
— Он очень далеко от нас, — ответила отцу Бенита, стоя на палубе.
— Тогда никто не увидит нашей ракеты, да еще при дневном свете, — заметил Мартин.
— Они могут подойти поближе, — настаивал Мервин, выпуская ракету за ракетой.
Однако корабль не приближался к ним, а продолжал двигаться в южном направлении.
Мартин покачал головой и вернулся к своему плотницкому занятию.
— На таком расстоянии нас невозможно заметить. К тому же у нас нет мачты или парусов, которые торчали бы из воды. В дневное время эти ракеты запускать бессмысленно. У нас было только две коробки, так что, когда найдете вторую, приберегите ее до наступления темноты.
— До наступления темноты? — Мервин весь кипел от ярости. — Да вы, похоже, уверены, что сегодня нас никто не увидит. Вы бы хотели, мистер Эвис, чтобы мы оставались в море как можно дольше.
Последние слова Мервин произнес негромко, но Бенита услышала.
— Что ты этим хочешь сказать, Мервин? Мартин, как и любой из нас, жаждет поскорее добраться до дома. Мартин, что имел в виду Мервин?
— Не имею ни малейшего понятия. — Мартин продолжал работать. — Естественно, я хочу вернуться в порт, но здравый смысл подсказывает, что мы не можем рассчитывать на то, что нас обязательно подберут.
— Говорите что хотите. — Мервин резко повернулся, но Бенита остановила его:
— Мервин, ты не ответил мне. Я хочу знать, что ты имел в виду.
— Ради Бога, Бенита, не веди себя по-детски. Мистеру Эвису хочется быть подольше рядом с тобой, чтобы доказать, какой он отличный парень. Он хочет быть нашим единственным спасителем. А ты готова броситься в его объятия.
Мартин перестал стучать молотком, поднял голову и посмотрел на них. Однако Бенита просто расхохоталась:
— Ты просто не в себе, Мервин. В жизни не слышала ничего более мелодраматического. Можно подумать, это Мартин нагнал прошлой ночью шторм.
Мервин, вне себя от злости, открыл рот, словно хотел что-то сказать, но потом передумал и молча полез вниз.
— Пожалуйста, не ходи к папе и не беспокой его! — бросила ему вслед Бенита.
Она опустилась на колени и принялась зачерпывать кастрюлей морскую воду. Вымыв посуду, девушка забралась на крышу рубки к Мартину. Он улыбнулся ей:
— Мне жаль, что все так сложилось. Но вы не должны волноваться. Нас подберут, либо мы сами доберемся до дома. Прошлой ночью у нас стояло слишком много парусов, нам следовало взять рифы. Это моя вина — я должен был настоять на этом! Но ваш отец капитан, это его судно, и он так стремился прийти на финиш первым.
Бенита посмотрела на море, которое все еще волновалось вокруг них.
— И я так хотела, чтобы папа победил, хотя и понимала, что для него это опасно. Но ведь у него просто может не быть другого шанса.
