Саймон Чэпмен выглядел получше. Он полулежал посреди разгромленной кают-компании в своем лучшем парадном яхтсменском костюме — единственной сухой одежде, которую его дочь смогла отыскать.
— А теперь, Мартин, расскажи мне, как обстоят дела, — устало произнес Чэпмен.
— Мы держимся на плаву, и только. Думаю, нас здорово снесло в сторону. Компас ненадежен — видимо, в него попала вода.
— Что с двигателем? Он что, тоже вышел из строя?
— Мервин пытается его наладить, но туда тоже попала вода. Мотор необходимо перебрать. И конечно, у нас сели батареи. Нам придется положиться только на временный парус. Но если ветер будет такой же сильный, как прошлой ночью, надо прежде всего залатать пробоину в палубе, откуда вырвало мачту и снасти.
— Делай, что считаешь нужным, Мартин. Если бы не ты, мы бы утонули.
— Единственное разумное решение, — заговорил Мервин, — покинуть яхту при первой возможности и пересесть на первый же корабль, который подберет нас.
— Покинуть моего «Черного лебедя»? — изумился Чэпмен. — Но ведь он плывет!
— Да, плывет, но и только. Вы не были на палубе и не видели, в каком состоянии судно, — возразил Мервин.
Но Чэпмен ему не ответил и обратился к Мартину:
— Когда мое сердце придет в норму, я встану и помогу тебе. Но сейчас я боюсь делать это, да она и не позволит. — Он махнул рукой в сторону дочери. — Скажи лучше, что еще повреждено на судне, только говори правду.
— Ниже ватерлинии у яхты нет пробоин, и это самое главное. Больше всего пострадало ее парусное оснащение. Руль не поврежден, и это много значит. Рангоутного дерева у нас достаточно, чтобы соорудить какое-то подобие аварийной мачты. Какой-нибудь парус мы тоже сможем на нее поднять.
— А как же мы будем плыть без компаса и без карт, которые превратились в мокрое месиво? — спросил Мервин.
— Это на самом деле так? — Чэпмен повернул к Мартину встревоженное лицо.
— Нет смысла тратить время на бесполезные разговоры, — заметил Мартин, выглянув в люк наружу. — Мы не можем уповать на то, что нас подберут или возьмут на буксир. Если на нас снова обрушится шквальный ветер, мы вымокнем так же, как и прошлой ночью. Я иду ремонтировать палубу. Хорошо бы, если бы кто-нибудь мне помог.
— Я могу быть подмастерьем, — предложила Бенита, — если папа обойдется без меня.
Чэпмен кивнул:
— Конечно. А Мервин пусть продолжает заниматься двигателем.
Тот с отвращением взглянул на свои испачканные маслом ладони:
— Это безнадежно. Я привык к автомобильным моторам, а с этими судовыми двигателями должны возиться моряки. Поищу-ка я лучше сигнальные ракеты.
— А кто разглядит нашу ракету в разгар дня? Лучше запускать их ночью.
— Ну, кто нам мешает попробовать и сейчас. Меня отнюдь не прельщает перспектива провести еще одну ночь в этой грязи, даже если вас она и радует.
— Тебе не следует так разговаривать, мой мальчик! — вспыхнул Чэпмен. — Мы должны сделать все, что в наших силах.
Мервин подошел к Чэпмену с ракетой, которую он где-то обнаружил.
— Хотите знать мое мнение? Над всем этим плаванием витает несчастье.
— Я бы не сказал так, — возразил старик. — Стихийное бедствие всегда возможно на море.
— Вряд ли падение Эвиса за борт было вызвано стихийным бедствием — это просто его вопиющая небрежность! Вы понимаете, сэр, что, если бы не это падение, мы были бы впереди «Грифона»? Прошлой ночью они обогнали шторм.
— Ты этого точно не знаешь. Возможно, шторм обогнал их. Ты же не знаешь, сколько яхт попало в беду.
— Я надеюсь, что достаточное число их оповестило береговую охрану и службу спасения на воде, и, возможно, нас уже ищут. Как бы то ни было, я собираюсь выпустить ракету, — ответил Мервин и полез на палубу. — Черт, все спички вымокли! — Он повернулся к Бените. — Как ты сегодня зажгла газ?
— Мартин это сделал при помощи кремня. Высек искру.
— Ну прямо бойскаут!
Бенита выпрямилась:
— Мервин, дорогой, прими лучше, аспирин и полежи — ты сегодня не в себе.
Мартина так и подмывало сказать: «Как раз сегодня он очень даже похож на себя!» — однако он сдержался и даже не поднял головы, когда Бенита сообщила, что идет приготовить еду. Скоро она вернулась на палубу с консервной банкой.
