Бенита приготовила на ужин салат с цыпленком.
— К салату полагается вино. Особенно когда мы так близко от Франции. Но вы же знаете, что по этому поводу сказал Мартин, а я только рабыня на кухне и делаю, что приказывают.
— Да, мы заметили это, — сдержанно отозвался ее отец, но все же взглянул на дочь с нежностью. — Мы еще сделаем из нее заправского моряка!
В полночь он и Мервин сдали вахту, и к штурвалу встал Мартин.
— Это был длинный и трудный день для вас, — обратился он к Бените, — так что можете тоже немного поспать. В такую тихую ночь я прекрасно управлюсь один.
— Нет, я совсем не устала. Ведь я почти ничего не делала. Кроме того, если вы останетесь в одиночестве, то можете задремать. А я не дам вам заснуть.
Это верно — она не даст заснуть ни ему самому, ни его чувствам.
Красные и зеленые навигационные огни раскачивались на топе мачты. Сквозь иллюминаторы кают-компании пробивался свет. Ночь уже наступила, хотя небо еще оставалось светлым. Время от времени волна, разбивавшаяся о нос яхты, вспыхивала бледным сиянием.
— Как красиво! — воскликнула Бенита. — Я так рада, что оказалась здесь!
— Да, ночью идти под парусом очень приятно, — пробормотал Мартин, хотя предпочел бы сказать: «Я рад тому, что мы оба здесь. Ты даже представить не можешь, как я рад!»
Бенита сидела в кокпите напротив него, опустив руки, и он с трудом различал черты ее лица.
— Странно, — заговорила она, — здесь, посреди пролива, море не такое неспокойное, как бывает, когда выходишь на яхте из узкого места или огибаешь мыс Херлстоун.
— Я же говорил вам. Может, вы хоть иногда будете верить тому, что я говорю.
— Хотя бы иногда? Ничего себе! Я всегда верила вам, Мартин. Я вообще считаю вас очень хорошим и умным человеком. Я рада, что мы с вами познакомились. И уверена, папа тоже этому рад. Я сейчас заглянула в кубрик — он спит как младенец.
— А Мервин? — Мартин не мог удержаться от этого вопроса.
— Обещайте никому не говорить — он только что начал храпеть. Мне будет что рассказать судье при разводе! — Бенита придвинулась к Мартину. — Прошло уже не меньше двух часов нашей вахты. Давайте я сменю вас. Мервин и папа будут менять друг друга, а вы что, должны стоять неподвижно? Идите, я подержу руль.
Мартин уступил ей штурвал, но не сдвинулся с места.
— Держите его в одном положении и наблюдайте за компасом. Я хочу придерживаться этого курса как можно дольше. У меня ощущение; что в этих водах мы можем поймать больше ветра, чем у побережья Англии, где, похоже, идут остальные яхты. — Он протянул руку и слегка повернул штурвал. — Следите за ним, вы немного сбились с курса. — Мартин убрал руку, и Бенита наклонилась, чтобы посмотреть на стрелку компаса на светящемся диске. — Правильно, теперь твердо держите штурвал.
Час спустя она уже крепко спала, прикорнув к плечу Мартина, и ему совсем не хотелось нарушать такое положение вещей. Наконец, взглянув на светящийся циферблат часов, он осторожно разбудил ее.
— Пора браться за штурвал, напарник, — прошептал он, — скоро наша вахта закончится.
Бенита заворочалась, зевнула и широко открыла глаза.
— Как вы меня назвали? — спросила она.
— Забудьте об этом. Беритесь за штурвал, если еще не передумали, и покажите им, какая вы умница!
В кубрике зажегся свет, откинулась крышка люка, и появился Чэпмен, а за ним — Мервин, который направился к штурвалу.
— Я только что смотрел на барометр, — сказал Мервин, — давление наконец падает. Немного, но все-таки падает. Так что завтра, возможно, мы прибавим в скорости.
Когда Мартин ложился спать, он подумал, что Мервин как-то очень спешит завершить гонку. Раньше он и сам того желал, однако теперь ему хотелось, чтобы все это тянулось подольше. Пусть Блэкморская регата растянется на целый месяц, и пусть ветер останется там, где он спит сейчас — совсем как Бенита у него на плече.
