Он уже собирался выйти на шоссе из своего укрытия, но вдруг насторожился и снова укрылся в тени. Кто-то шагал по дороге со стороны лагеря. Мартин ждал. Задолго до того, как человек поравнялся с ним, Мартин понял, кто это. Эту высокую широкоплечую фигуру с обманчиво легкой походкой, нельзя было спутать ни с какой другой.
Мартин очень устал — позади был долгий трудный день, и голова у него уже не работала четко. Сейчас он не мог играть по их правилам, нужно было или действовать открыто, или не действовать вообще. Мартин вышел на шоссе и окликнул Эрна:
— Что вы здесь делаете?
Мервин Эрн замер на месте.
— О, это вы, Эвис! Да вот решил перед сном прогуляться, привычка, знаете ли… — Его голос звучал ровно, и все же Мартин уловил в нем напряженность. — В свою очередь я могу спросить и вас, что вы здесь делаете, хотя меня это совершенно не волнует.
— Я заходил в «Ромовую дыру» выпить, но вас там не заметил.
— Естественно — меня там вообще не было.
— Но вы только что вышли оттуда.
— Неужели?
Оба замолчали. Мартин не давал Эрну пройти. Вдруг Мервин выбросил вперед правую руку, но Мартин был наготове — пригнулся и молниеносным движением перехватил его кисть. Оба свалились на землю. Мервин первым вскочил на ноги:
— Заткнитесь! Иначе мы перебудим весь лагерь, а неприятности нам обоим ни к чему. Если мы вздуем друг друга, как объясним это завтра Чэпмену и его дочери?
Мартину пришлось с ним согласиться.
— Ладно, но я все же требую ответа на свой вопрос: в какую игру вы играете?
— Это мое дело, и советую вам не совать в него нос. Вы здесь явно в меньшинстве и вполне можете проиграть.
— Мне нужен прямой ответ на мой вопрос, и не пытайтесь меня обмануть!
— Если бы я не замолвил за вас слово сегодня, приятель, то не уверен, какими были бы последствия.
— Вы хотите сказать, там наверху…
— Да. Выпил лишнего, свалился со скалы, случается со многими. Могло бы случиться и с вами.
— Но это же убийство!
— Ну, не знаю. Не умеешь пить как матрос — не ходи туда, где утес. Хорошая поговорка.
— И все-таки это убийство.
— Ко мне это не имеет никакого отношения. Я же сказал, что замолвил за вас словечко.
— Почему?
— Почему? Вы задаете чертовски много вопросов. Потому что сейчас, когда до регаты осталось совсем мало времени, я не желаю, чтобы что-нибудь испортило это дело. Старик настроен решительно. К тому же я хочу жениться на его дочери.
Мартин с трудом подавил желание врезать по гладкому лицу, белевшему перед ним в лунном свете.
— Почему вы хотите на ней жениться?
— Однако вы настоящий инквизитор! Да потому, что я, наверное, люблю ее и она меня любит. Потому что мне пригодятся деньги старика Чэпмена.
Мартин закусил губу и стиснул кулаки.
— Мне казалось, что у вас и своих денег достаточно.
— Да, мне хватает. Но ведь никогда ни в чем нельзя быть уверенным, и, как знает любой опытный моряк, ветер не всегда дует в твои паруса.
— Послушайте! — прервал его Мартин, отбросив осторожность. — Сейчас я пойду прямо в полицию, мне все известно.
— Все? — переспросил вкрадчиво Мервин. — Нет, далеко не все, старина.
— Известно все об этих часах. Альфонс — я вспомнил теперь, что видел его в Шербуре, — очень подозрительный тип. Пещеры контрабандистов и этот лагерь автофургонов используются как прикрытие.
— Вы ничего не сможете доказать, Эвис! Они слишком хитры. У полиции будут только ваши показания, а если вы предпримете еще что-нибудь — что ж, тем хуже для вас. Они люди решительные.
— Ничего не поделаешь, я все равно расскажу полиции все, что знаю.
— Вы хотите сказать — то, что вы думаете, будто знаете.
Мартин пытался мыслить разумно. Мервин прав. У него нет реальных доказательств в обоснование того заявления, которое он собирался сделать в полиции, за исключением, пожалуй, часов Бениты. Тут он вспомнил, какое удовольствие доставил ей подарок, и ему стало тошно.
— Я знаю о часах мисс Бениты! — произнес он резко.
— Но я купил их у одного из лучших ювелиров в городе. У меня есть квитанция о покупке, — сказал Мервин с усмешкой.
— Купили по сниженной цене, я полагаю.
— Ну естественно — с небольшой скидкой за то, что обеспечиваю ему клиентов. Но это вполне законная операция. У вас ничего не выйдет, старина. Нет доказательств.
