– У меня уже тоже нет ничего, – мрачно перебила меня Тин. – А ваша Империя, ха, она настолько бедна, что держит в нищете своих офицеров? Тогда ты останешься здесь.
– Нет… О черт!.. Я просто хотел сказать, что не отношусь к разряду денежных мешков. Конечно, у меня есть коттедж в столице, есть маленькое ранчо в районе курортных центров, у меня два автомобиля, правда, недорогих. Но, ха-ха, Империя – это не Рогнар. Я живу на столичной планете, там очень много действительно богатых людей, и я не отношусь к их числу.
– Какие глупости мы говорим! – вдруг расхохоталась Тин, переворачиваясь на живот. – Хорошо бы нам и вправду остаться в живых!
* * *
– На поверхности шторм, – Дректен все еще тер глаза, – в это время года здесь не бывает спокойной погоды… и, между прочим, тьма кромешная. Луны укрыты тучами. Интересно, – он попытался улыбнуться, – сколько лун у вашей планеты?
– Одна, – ответил я, – очень маленькая и очень далеко. Ее видно лишь в ясные ночи. Моя планета меньше Рогнара и расположена ближе к солнцу. И у нас не так резки сезонные изменения климата…
Он покачал головой.
– Идемте, сейчас мы вынырнем.
Мы покинули рубку.
– Не представляю, как он вас снимет. – Командир затянул капюшон и принялся отдраивать люк в переборке.
– Увидите… Если мне понадобится контакт с Конфедерацией, в какие структуры мне обратиться?
– Разведуправление флота… можете назвать мое имя. Я доложу о вас.
– Разумеется…
Мы миновали последнюю лестницу. Дректен нажал несколько кнопок на тускло освещенной панели. Прямоугольный люк над нашими головами ушел в сторону, и в образовавшийся проем хлынули струи воды. Тин едва слышно выругалась.
Я прыгнул вверх. Ничем не огражденная площадка мостика остервенело плясала под моими ногами, то и дело заливаемая водой. Я кое-как уцепился за какую-то выпуклость, зафиксировался на четвереньках и глянул вверх. Метрах в пятидесяти над пенными верхушками водяных валов, почти доходивших высотой до мостика, слева от нас висел хищный силуэт росского атмосферного катера – мощной универсальной машины.
– Смотри, чтоб тебя не смыло, – услышал я голос Доридоттира. Сейчас я прицелюсь… вас так болтает из стороны в сторону, что не могу поймать фокус.
Катер снизился метров до пятнадцати и завис почти точно над нами. В грохоте волн слабый гул его двигателей был еле слышен.
– Это ваш? – прокричал сквозь шум бури Дректен, оказавшийся рядом со мной.
– Наш, но там – не человек, – проорал я в ответ, – и катер создан не нами… это росс!
Доридоттир наконец завел точку в фокус. Из днища катера брызнула светящаяся зеленая колонна антигравитационного транспортера и зафиксировалась в метре от нас.
– Тин, пошла! – заорал я.
– Давай, – сказал Доридоттир, – и поживее там.
– Пошла, скорее!
Я буквально вкинул ее в основание нереально искрящегося полупрозрачного столба. Девушка, дрыгая в испуге ногами, быстро пошла вверх. Через несколько секунд она исчезла в черном днище машины.
– Прощайте, командир! Спасибо за все! Погружайтесь!
Я с размаху хлопнул Дректена по мокрому плечу и нырнул в колонну. Шум сразу стих – тишина сперва оглушила. Ноги оторвались от металла, и меня быстро понесло вверх – я успел увидеть исчезающего в пронизанной брызгами тьме Дректена на мостике, еле различимый огромный силуэт субмарины в безумствующих волнах.
Едва я очутился в мягком свете приемной камеры, как в корме свирепо взревели двигатели и катер круто пошел вверх.
– Испугалась?
Тин кивнула и поежилась.
– Промокла?
– Не успела, – она мотнула влажной головой и закинула назад волосы, – голова только.
– Ничего… идем.
Я распахнул дверь в переборке и шагнул в уютный экипажный салон. Миновав его, мы очутились в полутемной ходовой рубке.
– Привет, – Доридоттир полуобернулся в высоком кресле пилота, – все в порядке?
– Отличная работа, генерал.
– Слишком хорошо сказано, мальчик. А рыжая промокла? Бедняга.
Продолжая держать левую руку на изящно изогнутой Т-образной консоли управления, торчащей из точки посреди четырех обзорных экранов – два уходили в низкий потолок, два превращались в часть пола, – он чуть откинулся назад вместе с креслом и достал правой рукой что-то из потолочной ниши. Это «что-то» оказалось пушистым полотенцем.
