Да и так ли уж абсолютна здесь метафора, требующая наполнения форм, не допускающая образа отделенности самой отделенности, то есть реальном бытии абстрактного? Не стало ли отделение отделенности от субстанции отделяемого (информация-в-себе) той прорехой в полноте Творения, которая недоступна водам Хаоса? Не вошло ли в мир отрицание Бога (Бездна) не как казус мысли, а как БЕЗДНА ЕСТЬ? Это не совсем вопрос философии, даже символической и подвижной, это, конечно, вопрос веры. Мы не можем решить, пришло ли время расставить на столиках такие описания мира, которые не оставляют от ВСЕГО ничего. Мы можем это выбрать и этим стать, а это и есть КОНЕЦ СВЕТА. Мы можем стать Бездной, но не можем допускать ее "ЕСТЬ", оставаясь в Творении, в Боге. Мы можем утратить веру в Бога, но не можем оказаться без него. Там, где "я есть", всегда "Нет Небытия", - Бог. Описание мира, включающее в себя Бога как бутылку чачи, исключает меня и вообще кого бы то ни было, кто мог бы само это описание "включить".
Небытия нет, но оно проявляется в отделении и отрицает себя в нем. В отделении отделенности оно вновь проявляется и вновь отрицает себя. Но это все же в какой-то мере присутствие, какая-то тень, запашок, озноб бытия. Что-то третье по отношению к бинарности мыслимого мира, к его есть-нет, присутствует-отсутствует. Похоже на восточные парадоксы, но это сходство подобно сходству запаха озона в грозу с запахом озона вблизи дырявой АЭС.
Нет, мы не можем говорить о катастрофе. Мы не можем сравнивать. Нет способов доказать, что реальность изменилась. Но ощущение этого, переживание этого есть условие веры сейчас. Или тень легла на мир, лишь тень Мрака, но не Мрак - тогда вера возможна для нас, вера в этих тревожных сумерках, в этой "трещине между мирами" времени, между временем Истории и временем личной судьбы, - или тень была здесь всегда, всегда были эти сумерки, всегда МЕЖДУ, и тогда теперь вера невозможна.
Воды Хаоса - это кровь, это вино, это жизнь. "Катастрофа" это заполнение пустоты между "сепаратными реальностями", изначальными водами, над которыми вновь витает Творящий Дух.
КОЛЛЕКТИВНАЯ ЯВЬ
И СНОВИДЕНЧЕСКАЯ ВНЕ-РЕАЛЬНОСТЬ
(Е.Кузыев)
Понятие "реальность" производно от нереальности - сна, иллюзии, выдумки. Это "коллективная явь". В индивидуальном существовании сон - граница яви (подобная также водам, в которых плывут острова яви). Реальностью мы обычно называем явь, которая сохраняется независимо от нашего присутствия в ней. Я сплю - моя явь кончилась, но коллективная явь продолжается и хранит мою явь. Граница коллективной яви, реальности - та же стихия сна. Это отсутствие яви, которое сохраняется когда я бодрствую, несознательность, когда я сознателен, иррациональность, когда я рационален.
Сновидения - освещенные той или иной функцией сознания части неформного (предсмыслового, квазисемантического пространства). "Архетипическое", или общее, сновиденческое пространство имеет одну существенную черту, делающую его аналогом реальности: оно "коллективно", независимо от моего участия-присутствия. Его изучение - наша задача. Абсолютно все "иррациональные", пограничные явления - это явления "коллективного сновиденческого пространства". От фобий, галлюцинаций (снизу), НЛО, Шамбалы, парафеноменов и трюков магии ("сбоку", в той же плоскости) до высших - религиозных.
Явь вырастает из сна, сон первичен.
В коллективной реальности граница яви и сна выявляется и сохраняется, формируется и меняется речью. Развитая упорядоченность отношений со стихией сна, "не-яви" - это и есть культура. Границы сна и яви не абсолютны даже в индивидуальном существовании, в коллективной же яви стихия сна пронизывает все, граница в обычном смысле слова отсутствует, то есть она не есть где-то и в чем-то, а есть лишь как фундаментальное различие всегда и во всем.
Изучая общество с изнанки, изучая спрос и предложение экстрасенсорных, магических услуг, новые культы и т.д., мы, конечно, что-то узнаем об "иррациональной стороне" происходящего, о той стихии сна, из которого вырастает коллективная явь, но единственно "чистым" исследованием остается непосредственно исследование самого сна. Контролируемые сны - уникальный инструмент такого исследования. Ценны также и всевозможные контролируемые формы сноподобных состояний, неординарных проявлений стихии сна - медитации во всех их видах. Вполне понятен и наш постоянный интерес к таким формам опыта сна, которые выходят за пределы индивидуального, закрытого для других чередования сна и яви - взаимодействие в сновидении, медитативные синхронизации. Наш метод не научен, так как мы в качестве инструмента и средства исследования используем его объект, взятый в ином отношении к самому себе. Наш метод не есть новое мистическое или религиозное направление, так как указанное средство есть именно средство исследования в научном смысле слова, а не средство воздействия или изменения как путь, альтернативный обыденной жизни.
