Письмо. Мне. От руки.
Министерство юстиции и равноправия
Сент-Стивенс-грин, 51
Дублин 2
D 02 HK52
Дорогая Аллегра!
Ваша тетушка Полин передала мне ваше чудесное письмо, когда я заходила в «Массел-хаус» в прошлые выходные. В замечательный солнечный день в Керри нет ничего приятнее, уверена, вы согласитесь со мной.
Спасибо, что написали мне. Какая любопытная у вас теория. Значит, люди, которые вас окружают, помогают вам стать таким человеком, каким вы хотите? Я обязательно подумаю об этом. Если брать мою жизнь в целом, я конечно же могу назвать пять человек, которые оказали на меня большое влияние, но, если говорить про сегодняшний день, задача усложняется, хотя это чудесный способ проявить уважение и благодарность к тем, кто нас окружает. Для меня большая честь и огромное удовольствие осознавать, что я каким-то образом вдохновила вас, и надеюсь, что вы продолжите трудиться на своем поприще и будете жить счастливо со своей семьей и друзьями и что в своих поисках вы добьетесь потрясающих результатов и найдете радость и доброту в людях, которыми окружите себя.
Я очень горжусь вашей тетушкой Полин, пожалуйста, передайте ей мои наилучшие пожелания, если окажетесь в Керри раньше меня. Советую вам все же проголосовать по почте. Понимаю, вы уже потратили свой отпуск, но Мэри Лайонс – замечательный кандидат, и она, безусловно, заслуживает ваш голос. Прилагаю информацию о том, как голосовать по почте.
С уважением,
Рут Бразил
Утро пятницы. Выходной. Без униформы, в моем лучшем летнем платье и кедах, какие я смогла найти и позволить себе купить, с письмом министра юстиции в сумке, которое придает мне бодрости, я беспокойно поправляю одежду и вхожу в салон Касановы.
– Добро пожаловать, – радушно говорит мне моя мама и провожает в салон. Я никогда не была внутри, раньше не было причин заходить, я всегда боялась, никогда не чувствовала, что готова к этому. – Какая же вы красавица, – говорит она, любуясь моим платьем. – Солнечно-желтый, один из моих самых любимых цветов в одежде, и нам с вами он очень идет, правда? – спрашивает она. Хотя нет, это не вопрос, а утверждение.
– Да, – киваю я и улыбаюсь. Нам с тобой, мам.
Она не узнает меня. Точно не видит во мне свою дочь, но не видит и вредного парковочного инспектора с прошлой недели. Она и не догадывается, что я та самая странная чудачка.
– Сегодня чудесная погода. – Я наконец нашлась, что сказать.
– Да, да, – говорит она рассеянно, проверяя записи. – Аллегра, да? – говорит она, и я киваю, сердце стучит быстрее, как только она произносит мое имя. Не она дала мне имя, папа дал, и я даже не знаю, известно ли ей мое имя, наверное, нет, судя по ее реакции, или она просто забыла его и меня. Я не назвала свою фамилию, когда записалась, мне и не пришлось, девушка по телефону не спрашивала, с таким именем, как Аллегра, это и не нужно. Даже не знаю, что бы я сказала, если бы она спросила фамилию. До сих пор я не врала, я просто не говорила всю правду. Не хочу начинать со лжи.
– Мытье и укладка, – говорит она.
Я киваю, но она не слышит моего кивка, поэтому я заставляю себя произнести бодрое «да». Сказать ей прямо сейчас, что я тот парковочный инспектор? Лучше сразу покончить с этим вопросом, взять инициативу в свои руки. Лучше уж я сама скажу, прежде чем она догадается или вспомнит меня. Прежде чем одна из сотрудниц, которые видели нашу размолвку, выдаст меня. В салоне только одна сотрудница – красавица блондинка в черной одежде, она моет голову клиентке, задумавшись о чем-то своем, пока массирует ей голову, а та сидит в кресле, наклонив голову над мойкой, ее глаза закрыты, и вообще она выглядит как неживая, только едва заметно, как поднимается и опускается ее грудь.
