Иду мимо Доннахи, который сидит в своей студии. Наверное, он удивлен, что я так рано вернулась, да еще и слезы текут по лицу и я икаю, потому что едва дышу, но мне все равно, я вообще на него не смотрю. Опухшее лицо, сопливый нос, глаза на мокром месте. Я иду по каменным плитам, выложенным в тайном саду, незримо, тайком, будто никто не узнает, что я здесь. Странная чудачка на их заднем дворе. Наверное, им так удобнее. Не Доннаха и не Бекки, а девушка по имени Ава, личный помощник Бекки, показала мне зданий двор, четко обозначив дорогу, по которой я должна ходить. Через боковую калитку, мимо мусорки, завернуть прямо в сад через проход в кустах, в тайный сад, по каменным плитам, ведущим к спортзалу в глубине.
– Чтобы не беспокоить семью, – сказала она.
Мне разрешалось сидеть в тайном саду, но не в остальных частях сада.
Чтобы не беспокоить семью.
Интересно, что бы она сказала о том, как меня побеспокоила эта семья, если бы я отправила ей видео, где Бекки трахается с волосатой задницей в моей постели. Я была готова на все, лишь бы не делить квартиру с соседями… там была чудовищная атмосфера, они ругались каждый вечер, я даже из комнаты не могла выйти. Он боялся смотреть на меня, а она смотрела так, будто хотела придушить.
– Убирайся, – орала она на меня, – убирайся ко всем чертям!
Но мне было некуда идти. Найти место – это как получить благословение с небес, мне казалось, я выиграла в лотерею. Пятизвездочная роскошь, и мне было плевать на тайный сад и на то, что нельзя беспокоить семью, а также на тот факт, что квартира расположена на заднем дворе. Это был настоящий дар свыше. Я бы согласилась семь раз в неделю сидеть с детьми, лишь бы убраться оттуда, где я жила. Но сначала мне предстояла встреча с Бекки, чтобы она одобрила выбор Авы. Я не заходила к ним в дом до того вечера, когда они первый раз попросили меня посидеть с детьми. Чтобы не беспокоить семью.
Я швыряю свою фуражку, падаю на кровать и рыдаю, на этот раз громко, взахлеб, со злостью. Вид еще тот. Потом я засыпаю.
Просыпаюсь от стука в дверь. С минуту никак не могу сообразить, где я, сначала мне кажется, что я в своей комнате, на Валентии, или в гостинице Полин, и только потом я вдруг вспоминаю. За окном еще светло – значит, не поздно, теперь уже не темнеет раньше 21:30 или 22:00. Я смотрю на телефон. Восемь пропущенных звонков от Бекки. И снова стучат в дверь.
– Аллегра.
Это Доннаха.
Я убираю волосы с лица, мою дикую гриву, какая и полагается странной чудачке, и открываю дверь. Он смотрит на меня, на мое лицо, затем бросает взгляд на мою униформу и на кровать позади меня. Он одет шикарно, будто собирается в какое-нибудь дорогое место, и вдруг я вспоминаю.
– Черт, черт, Доннаха, черт, прости!
Я ведь должна была сидеть с детьми. Я отпускаю дверь, тут же берусь за дело, хватаю обувь, все плывет перед глазами, чуть не падаю.
– Который час? – спрашиваю я. Оглядываюсь в поисках своего телефона.
– Восемь сорок пять.
Я должна была прийти к ним в восемь.
– Боже мой. Черт. Прости, пожалуйста. Еще минуточку, и я буду готова.
Я начинаю закрывать дверь, но он протягивает руку.
– Ничего страшного, не переживай, – говорит он, – Бекки уже уехала, она не могла больше ждать. Это ужин у друзей. Ее друзей, не моих. Я, честно, даже рад, что задерживаюсь.
– А я совсем не рада, что задерживаю тебя.
– Ничего страшного. Я видел тебя, когда ты вернулась домой. Ты была расстроена. Вот я и решил не дергать тебя.
– Ах да. – Я опускаю глаза, потому что чувствую, что они снова наполняются слезами.
– Все хорошо? – спрашивает он. – Глупый вопрос, – поправляется он тут же. – Чем я могу помочь? Чем мы можем помочь?
– Нет, нет, ничем, спасибо.
– Хорошо. За пятнадцать минут успеешь собраться? – спрашивает он. – Хочу пропустить неловкие разговоры за аперитивом и, если повезет, за закусками тоже.
– Хорошо, я мигом.
– Не спеши, – доносится его голос с винтовой лестницы, он уже спускается в спортзал.
Я бросаюсь в душ, затем натягиваю домашнюю одежду и с мокрыми волосами, в шлепках иду через сад. Чтобы не беспокоить семью. Мальчики уже в пижамах и пьют молоко у телевизора.
