Готовит он так, что пальчики оближешь. Лучшее барбекю, какое я пробовала. Даже корнишоны выше всяких похвал. Я доедаю все до последнего кусочка, облизываю пальцы и протягиваю тарелку за добавкой Пэдди, счастливому до одурения. Джордж ест стейк, никаких углеводов, и заявляет, что это просто чума. Но он так часто использует это слово, что искренностью тут и не пахнет. Дейзи поедает курицу, и я вижу, как она заворачивает сосиску в салфетку и прячет в свою сумку, когда думает, что никто не смотрит. В какой-то момент я пытаюсь перевести разговор на ее работу в благотворительности. Она скоро едет в Непал, помогать строить и ремонтировать школу, разрушенную землетрясением. Уверена, Матильде было бы интересно послушать о том, как она строит школы, но Счастливый Кочевник вовсе не торопится рассказывать о своих волонтерских приключениях, точно так же, как Декко не торопится пробовать поджаренные бананы на десерт.
Грудь Фидельмы вот-вот сгорит на солнце. Она раскраснелась, покрылась пузырями и пятнами. Фидельма поспешно прощается и уходит вместе с Матильдой. Я даю Матильде пятерку, больше у меня ничего не осталось. Декко тоже дает ей какую-то мелочь. Пэдди конечно же подготовил для нее открытку, а Дейзи и Джордж даже не замечают, что гости уходят. Праздник подошел к концу, но они будто не догадываются, что пора и честь знать. Даже когда я зову их.
Вместо этого Джордж врубает на всю громкость музыку на своем айфоне, и они начинают танцевать под песню Rhythm is a Dancer, в каком-то своем мире, уверенные, что только они умеют веселиться, – на зависть всему свету. Смешно даже смотреть на них. Джорджи случайно задевает своими корабельными туфлями ножку барбекю. Барбекю с оглушительным грохотом падает и катится по мощеному двору. Мамочка ужасно пугается, начинает кричать. Пэдди бросается успокаивать мамочку, Декко бросается спасать барбекю, Джордж и Дейзи чуть не писаются от хохота.
Корабельная туфля слетает с Джорджи, и он спотыкается об собственные ноги, падает навзничь, всем весом приземлившись на калитку, которая и так висит на одной-единственной петле, и дверь падает во двор, на Декко, который, нагнувшись, поднимает барбекю.
Я кричу, чтобы он посторонился, но слишком поздно. Дверь со всего размаху ударяет его в спину, он орет как резаный, добавим к этому треск ворот по металлическому барбекю – и мамочка снова устраивает истерику. В своем злобном, извращенном чувстве юмора Джордж и Дейзи решили, что вся эта сцена в духе погромов, которые устраивал комический дуэт Лорела и Харди, просто уморительна.
Я оглядываю учиненный беспорядок, мамочка причитает, Джордж и Дейзи надрываются от смеха, Декко стонет, пытаясь выпрямиться, – ужас, да и только. Лицо Пэдди.
– Ребята, хватит, – говорю я, но они меня не слышат. Они все еще гогочут над тем, что случилось. Сдерживаются, конечно, понимают, что это невежливо, но от этого еще больше смеются.
– Прекратите! – кричу я не своим голосом.
Все замирают. Дейзи и Джордж прекращают смеяться. Мамочка прекращает рыдать. Декко прекращает чинить барбекю, Пэдди прекращает утешать мамочку. Смотрят на меня во все глаза.
– Думаю, вам пора, – говорю я Дейзи и Джорджу, уже тише. Спокойнее.
Они переглядываются и снова хихикают, но я вижу, что Дейзи изменилась. В ее пристальном взгляде появилось что-то мерзкое.
– Веснушка, ума не приложу, зачем ты меня сюда притащила. Ты же сама сказала, что вы с Пэдди даже не друзья, – говорит она невинным тоном.
У Пэдди делается такое лицо. Мое сердце сжимается от боли.
Я ухожу через дыру в стене, где висела ржавая калитка.
В автобусе пытаюсь сформулировать извинение, чтобы отправить Пэдди, но мне слишком стыдно. Никакими словами не исправишь то, что случилось. Он пригласил меня в свой мир, а я притащила этих двоих. Я виновата. В моих черновиках в Instagram до сих пор есть фотография, где мы с Дейзи стоим на фоне сельской калитки, а внизу подпись: старые друзья, новые начала.
Я удаляю фотографию.
Ты – среднее арифметическое пяти человек, с которыми ты чаще всего общаешься.
Я не хочу быть такой, как она.
