– Почти все еще со школы. Мы выросли на компьютерных играх. Моя мечта – их мечта, и, как только я открыл этот бизнес, я пригласил их работать со мной.
– На тебя.
– Какая разница?
– На тебя.
– Ладно.
– А твой дядя с шикарным офисом и лучшим видом из окна, он на кого работает?
– Ну, он у нас советник, консультант, менеджер и агент в одном лице. Он заключал сделки от моего имени с самого начала, нашел спонсоров. Именно он разглядел потенциал в четырнадцатилетнем геймере с YouTube.
– А сейчас чем он занимается в своем большом офисе?
– Он… в общем, пока у нас нет готового продукта для продажи. Все игры на стадии разработки – их уже целая куча набралась, некоторые я тебе вчера показывал. Для этого я пригласил Энди и Бена. Они разработчики, занимаются технической стороной создания игр, а я – творческой. Они мне нужны. Но чем реже я играю, тем меньше у меня фанатов, так что дядя отвечает за популярность Рустера. Соглашения, спонсоры, периодическое продвижение игр, сотрудничество с другими ютюберами и все такое прочее.
– И ты платишь ему. Он работает на тебя. Как и твои друзья. Ты их босс.
– Нет. У нас не такой бизнес. Я молод, они молоды, а он мой дядя, моя мама – его сестра. Я же не могу… понимаешь, приказывать им. Я мечтаю создать место, где людям хочется работать. Вот почему у нас там домашние питомцы, комната с игровыми автоматами – у них есть возможность приятно проводить время, чтобы им хотелось приходить на работу.
– Вот только им не хочется.
– Я не хочу, чтобы они боялись меня. Я не хочу, чтобы моя мама оказалась между мной и моим дядей.
– Они не должны бояться тебя, чтобы уважать тебя. Джаз не отличит скрепку от факса, Энди – один из самых грубых людей, каких я видела, и все они притворяются, что знают свое дело.
– Ты всегда говоришь, что думаешь.
– Подсластить можно бельгийские вафли, но не жизнь, – говорю я. – Теперь я понимаю, почему ты так много думал о той фразе и почему ты сказал ее мне. Ты – среднее арифметическое пяти человек, с которыми ты чаще всего общаешься. Ты собрал вокруг себя команду. Ты пытаешься окружить себя определенным типом людей, чтобы стать определенным человеком. Но правильно ли ты подобрал людей, вот о чем я думаю. Гм. Ты тоже стал ленивым, наглым и зря тратишь время на бизнес, который ты когда-то любил?
– Не в бровь, а в глаз, – улыбается он.
Некоторое время мы идем молча.
– Ты невзлюбила меня еще до того, как я заговорил с тобой, – говорит он.
– Верно.
– Почему?
– Из-за твоей машины.
– Ну что за глупые предрассудки!
– Согласна. На самом деле ты вполне ничего.
Он качает головой и смеется.
– Твоя желтая машина сбивает меня с толку. Она никак не подходит тебе.
– Чем тебе не угодил желтый «феррари»?
– Да всем.
– Я купил «феррари», потому что мечтал о спортивном автомобиле. Как большинство мальчишек. И когда я наконец купил ее, мне показалось, что это лучший день моей жизни. Что я на вершине. Но ты права, она не подходит мне и моему образу жизни. Я до сих пор живу с родителями… На самом деле я даже не могу подъехать на ней к своему дому из-за скоростных ограничений, и приходится каждый день ставить ее в гараж. Я звоню папе, он встречает меня у гаража и довозит до дома по дороге с работы. Вот тебе и самостоятельность с успехом.
Я смеюсь.
– А желтую я выбрал потому, что только такие продавались. Вообще-то я хотел серебристую. Цвета пушечной бронзы с красным салоном, но пришлось бы ждать несколько месяцев… А я так радовался, что не мог ждать ни секунды. Тебе не надо выписывать штрафы или что-то, а то мы просто гуляем?
– Знаешь, бывают дни, когда я почти не выписываю штрафы. Я же не чудовище какое-то.
– А им выпишешь?
Мы смотрим на грузовик, припаркованный на широком тротуаре. Два человека заносят новенькие окна в дом.
– Когда работаешь со стеклом, – объясняю я, – по правилам нужно парковаться как можно ближе к месту разгрузки, так что они имеют полное право стоять на тротуаре.
– Ясно.
– Разочарован? – Я смеюсь.
– Хочется кого-нибудь наказать. Хочется драмы, понимаешь?
– Дело не в том, чтобы наказывать людей, Тристан, а в том, чтобы соблюдать закон, уважать правила.
