— Не стоит благодарностей, Кевин. Мне было приятно за тобой поухаживать.
— Вы хорошие люди, и мне очень повезло, что я вас встретил. Я буду помнить о вас всегда, куда бы меня жизнь вновь не забросила.
Доббсы переглянулись и на их лицах проступили черты озабоченности и непонимания.
— Ты куда-то уходишь?
— Да. И очень скоро. Точнее — уже сегодня.
— Но… куда? — похоже, Фрэд чувствовал себя преданным.
— К Океану Надежд.
Следующие полчаса он поведал им свою историю, упустив подробности побега, но весь свой путь до болота и свою беседу с ведьмой он пересказал полностью.
И Фрэд и Марта слушали его молча, если не считать нескольких вскриков и охов Марты.
— А потому, мне пора отправляться в объединение Байес, к Летописцу.
— Но, это может быть смертельно опасно, ведь путь-то будет долгим, — как можно убедительнее заявила Марта.
— Я знаю. Но, я не могу просто сидеть сложа руки. Возможно, это только слухи и я не смогу даже перейти в Зрелый Мир. Возможно, я смогу добраться до Старого Мира, а за ним не будет больше никакого другого. Но, сейчас у меня есть цель, и я ей должен следовать. Если есть хоть один малейший шанс вновь увидеть свою жену и дочь — я его не упущу. Многие могут только мечтать об этом, а у меня есть реальная возможность вновь увидеть живыми Клэр и Кэтти. А ради этого, я не пожалею ни сил, ни времени, ни здоровья. Если надо, я могу отдать свою жизнь, только чтобы перед смертью я успел снова обнять их и рассказать им о своей любви. — Глаза Кевина горели от воодушевления от собственных слов. Только сейчас он сам начал осознавать всю реальность перспективы воссоединения с семьей, которая была ему подвластна. — Это все, о чем я могу сейчас мечтать — быть с ними рядом. Океан Надежд где-то там ждет меня, и я просто не могу усидеть на стуле, насколько сильно хочу уже отправиться в дорогу.
Когда он замолчал, старики продолжали молча глядеть на него. Похоже, они сами уже заразились его настроем, потому как и их глаза начали блестеть от возбуждения. Наконец, придя в себя, Фрэд одобрительно кивнул:
— Ты прав, Кевин. В первую очередь, о чем ты должен думать — это твоя семья. Я благословляю тебя на долгий и не простой путь, и я уверен, что он будет тебе под силу.
— Мы тоже будет помнить о тебе, — пообещала Марта, с трудом сдерживая слезы.
Фрэд обнял ее за плечи и женщина, не выдержав, заплакала. Старик сам с трудом сдерживал слезы, но старался не показывать своей слабости.
На улице раздался скрип двери, а затем послышались шаги. Кевин поднялся со стула и насторожено принялся вслушиваться в посторонние звуки.
— Похоже, Марк проснулся.
Кевину понадобилось около минуты, чтобы вспомнить, откуда ему знакомо это имя. Но, вскоре его память прояснилась и подсказала что "Марк" — это Скиталец, которого он подобрал на дороге во время возвращения с рынка на ферму.
— Он уже ходит?
— Да, — кивнул Фрэд. — Вчера утром он впервые поднялся. К вечеру он уже сам передвигался и прекрасно себя чувствовал, насколько это возможно с дырою в животе. Марта перевязала его рану и сильнее затянула повязку, а потому, по его же словам, он уже почти не чувствует боль.
Кевин решил выйти во двор и поприветствовать Марка.
На улице было тепло, и звуки скотного двора прекрасно вписывались в утреннюю идиллию.
Вначале Марка нигде не было, но вскоре он вышел из-за амбара, за которым справлял нужду и, увидев Кевина широко заулыбался.
— О, мой спаситель! Рад тебя видеть вновь. А то, я уже заволновался.
Марк, осторожно шагая вперед, направился в сторону Кевина. Судя по румянцу на его щеках, он и вправду уже шел на поправку. Если не осторожное движение ног, в нем бы ничего не выдавало человека с ножевым ранением.
Кевин пошел к нему навстречу, после чего они обменялись рукопожатиями. Несмотря на легкую скованность в движении, рукопожатие Марка было крепким.
— Рад видеть, что тебе гораздо лучше.
— Не вижу причин, чтобы было иначе, — бодро ответил Уотер. — Через неделю, думаю, буду вспоминать о ране только по ночам. Уотеры всегда отличались быстрым восстановлением сил и здоровья после ран. Как-то в детстве, во время игры, я случайно отрезал своему брату ухо, так отец пришил его обратно, а через две недели оно полностью срослось, а шрам практически перестал быть заметным. А это…, — Марк взглянул на свой живот, который скрывался под халатом. — Это просто ерунда. Даже боли нет. Почти нет.
