И тогда я с чистейшей совестью бросил трубку и стал торопливо одеваться, взяв одежду, приготовленную к укладке в чемодан. Спустя полминуты я выскочил из лифта на первом этаже отеля. Не отвлекаясь на портье, которая поднималась ко мне с вопросом, все ли у меня в порядке, – выскочил в весенний Рим. Было уже прохладно для костюма, даже и с поднятым воротником. На улице ни души, и авто не проезжали – центр Вечного города засыпает рано, если не считать, конечно, ночных клубов. Где-то слышались полицейские сирены, но далеко, а главное, они не приближались.
Вход в дом напротив вел с улицы, параллельной нашей, и я бросился к перекрестку. Поворот направо, еще одна тихая улица, еще поворот… А вот и фасад дома, задний двор которого я столь хорошо изучил. Я узнал его: по цвету и по модернистской решетке на подъезде, повторявшей балконные решетки. Здание оставалось тихим и печальным, никто не входил, не выходил и не толокся у входа. И не слышались даже полицейские сирены. Почему они не спешат? Или не обратили внимания на мой звонок? Мне рисовалось, что все пройдет иначе: я затешусь в толпу зевак у входа (а ротозеи собираются всегда и везде), порасспрашиваю их, может, перемолвлюсь и с полицейскими. Узнаю, наконец, кто орудовал в квартире на третьем этаже. Кем приходятся друг другу эти двое: девушка на тонких ногах и лысый? Что меж ними произошло?
Однако – нет: ни единого прохожего не виделось в перспективе улочки, ни одной проезжавшей машины, только припаркованные авто и мотороллеры. Тишина.
И тогда я подошел к самому подъезду. На нем имелось шесть кнопок. Никаких фамилий или нумерации. Но она и не нужна была: шесть кнопок – шесть этажей – шесть квартир. Не знаю зачем, но я (пожалуй, неожиданно для самого себя – вот тебе и уверенность с хладнокровием!) вдруг нажал третью снизу клавишу. После, вспоминая свой поступок, я пытался проанализировать: зачем я это сделал? Что это было? Авантюризм? Жажда приключений? Временное помешательство? Или, может, альтруизм? Желание спасти, помочь? Однако, если быть честным перед собой (каковым я и пытаюсь быть сейчас), сильнее всего меня вело в тот момент обыкновеннейшее поганое любопытство.
Кино и беллетристика приучили нас к тому, что все загадки всегда разъясняются. Все маски бывают сорваны. Все узлы распутываются, и все злодеи предъявляются зрителям. Поэтому мой ум отказывался терпеть наличие тайны, которую, как я чувствовал, никто не собирался мне разъяснять. Потому я и полез незнамо куда и совершенно не ведая брода.
Не успел я оторвать от звонка палец, как в домофоне что-то щелкнуло, и дверь парадного сама собой отворилась. Я сказал неуверенным голосом: «Хэлло?» – однако молчание было мне ответом. И тогда я, в помрачении и бессмысленности, вошел в подъезд.
Посетителей встречали лестница и лифт: дверь со стеклом и решеткой того же узора, что и на балконах. Подъемный механизм находился выше: в оконце виднелись висящие провода и шланги. Вызывать его я не стал и кинулся вверх, перепрыгивая даже через ступеньки. Лестница тоже оказалась под стать буржуйскому дому, да и району вообще: мраморные полы, кованая решетка перил (ее узор опять же честно копировал балконный). Я взбежал на площадку второго этажа – в ее глубине располагалась дубовая дверь единственной здесь квартиры. И тут вдруг заработал лифт. От внезапного шума я даже дернулся. Странно: не было слышно ничьих шагов. Не раскрывались и не хлопали двери. Просто как бы сам собой включился подъемный механизм. Заурчал электродвигатель. За стеклом и решеткой задвигались змеи шлангов. Вниз пошел противовес.
Значит, кабина направлялась вверх. Вот она остановилась. Звук двигателя стих. В наступившей тишине откуда-то сверху раздалось клацанье лифтовой двери. Затем донеслись чьи-то осторожные шаги. Спустя секунду хлопнула еще одна дверь, и снова все стихло.
Что это было? Убегал убийца? Но куда он направляется? На крышу? На чердак?
Я кинулся по ступенькам вверх. Нет, ничто во мне больше не напоминало хладнокровного, рассудительного человека, которым я мнил себя еще пару минут назад. Что могло быть безрассудней, чем броситься в самое пекло, на место происшествия? Что может быть глупее: метнуться преследовать убегавшего преступника – в незнакомом подъезде, чужом городе, иной стране? И тем не менее я зачем-то вмиг пролетел ступени, отделявшие второй этаж от третьего. Наконец я оказался на пороге тайны. На пороге чужого жилья, где лежало сейчас тело лысого человека. И знаете что? – дверь в жилище оказалась полурастворена – как гостеприимно открылась минутой раньше дверь подъезда. Меня словно приглашали зайти.
