— Впрочем, что нам тут. — Зоря Лютовна вдруг хлопнула ладонью по столу, рыжий кот обернулся к ней, будто тоже прислушивался. — Скоро Купальская ночь. Дома не сиди — приходи на праздник. Духи лесные его тоже любят. Там уж скорее всего ответ отыщешь. А чтобы вернее было, дам тебе подвеску заговорённую, малахитовую. Как девицы венки по воде пускать будут — сожми её в ладони, позови того, о ком думаешь — сам предстанет пред ясны очи.
* * *
Полыхает жаром костров Купальская ночь, рассыпает щедрой рукой самоцветы звёзд да дурманит лесными запахами. Звенит в ушах смехом девиц и парней, видно даже во тьме, как пламенеют румянцем щёки, как горят глаза — что там папороть-кветка рядом с ними?
Воздух пропитан хмелем и радостью, и молчание тут значит поболе слов. Взгляды такие, что обжечься можно, губы шепчут имена желанных, а руки сплетаются крепко-крепко. Только нет мне туда дороги. И так уже косо смотрят, знают ведь, что в Купальскую ночь не хожу я сюда. Сжав камень в руке, пошла прямо к берегу реки. А там уже девиц немало, даже Василинка с ними. Венок в воду опустила, смотрит на него, как на надежду последнюю, и шепчет что-то неразборчивое. Я подошла сзади, она обернулась. Глаза широко раскрылись, а потом ухватила меня, закружила.
— Жаданка, хорошо, что пришла! Нечего сидеть в хате в такую ночь! Венок тебе надо!
Я невольно коснулась туго заплетённой косы.
— Глупости говоришь, сорока. Не за этим я здесь.
Василинка недоверчиво посмотрела, а потом хихикнула.
— Все тут за одним. Ой! — вскрикнув, подруга кинулась вслед за уплывавшим венком. — Долю-то свою упущу! Я тебя потом найду!
Я невольно улыбнулась. Что ж, пусть Доля будет пригожей. Посмотрела на другой берег реки — тёмный, молчаливый, будто там — царство Чернобога и нет ему дела до веселья купальского.
Сжала крепче ведуньин малахит, прикрыла глаза и вдохнула глубоко. Приди ко мне, лесная, приди… И образ из сновидений перед глазами задержала. Вдруг — раз! — звуки все смолкли: ни смеха девушек, ни треска костров, ни шелеста листвы.
Горячие ладони легли мне на плечи, того и гляди, тонкая рубаха загорится и сразу пеплом станет.
— Гроза… — выдохнул кто-то прямо на ухо. За шиворот будто сыпанули горсть муравьев. Сердце застучало, как у пойманной птахи, а внизу живота сладко заныло.
Я вздрогнула и резко обернулась: по-прежнему пляшет пламя, лижет рыжими языками дрова, сыплет искрами вокруг. Но ярче пламени полыхают кудри лесной гаёвки. Так и стоит у костра, будто огнем одетая. Белая кожа словно внутренним светом напоена, жемчуг водяницы по сравнению с ней — блеклые камушки. Сама стройная, ладная — так и хочется коснуться, огладить крутое бедро, скользнуть ладонью по округлому животу к налитым грудям. Гаёвка посмотрела на меня — в глаза будто ночь чернолесская опрокинута — и улыбнулась брусничными губами. Спелая ягодка, красная ягодка, а попробуй сорвать! И тенью лишь мелькнула мысль, что негоже так о девке думать. Но как же не думать, когда смотришь на неё — и забываешь всё на свете.
— Гроза, — выдохнула снова, а меня будто студёной волной в жаркий день окатило. — Иди ко мне, — протянула белые руки, поманила. А пальцы-то! Аж зависть взяла: длинные, гибкие, словно ивовые прутики, заострённые чуть, а каждый ноготь — смарагдом мерцает. И не смотрят на неё другие или не видят вовсе.
В голове зашумело, словно хмельной браги глотнула, сделала шаг вперёд. Вспыхнул ближайший купальский костер, огонь взвился чуть ли не до небес. С визгом елшанские девки и хлопцы кинулись врассыпную, а я засмеялась.
— Ну, баловница, Гаюнова внученька, посмотрим, что тебе от меня надобно, — шепнула и направилась за ней — прямо к лесу.
А лес шептал, звал, смеялся нечеловеческими голосами, рассказывал истории седой древности. Среди черных ветвей и листьев мелькало белое тело, вспыхивали огненные пряди, слышался сладкий голос. Бесшумно ступала гаёвка по листьям и травам, только и видны были маленькие ступни да изящные лодыжки.
А стоило мне остановиться, как сильнее прежнего начинало колотиться сердце и в жар кидало, будто в купальский костёр вошла. И шла за ней, шла дальше, почти бежала. Знала, что назад не вернусь, пока не узнаю правды.
