Веселый третий - страница 25
А в передней шла охота. Мамонт появился вскоре. Только раскопали на вешалке шубы и куртки, как показалась большая серая спина – дедушкиного пальто на меховой подкладке. Троглодиты накинулись на него с дубинками. Мамонт – животное огромное, ископаемое, страшной силы, но тут он быстро рухнул. Охотники затрубили победу.
– В чём дело? – прибежала тетя Маша. – Батюшки! Что это?
– Победа! – ответил сын, выпятив челюсть. – Мамонт рухнул. – И потряс дубинкой.
– Ты с ума сошёл, – тетя Маша подняла пальто. – Вешалку оторвали. Марш отсюда, пока дедушка не видал.
– Нам никакие дедушки не страшны! Мы сейчас взвалим мамонта и понесём на обед. – Жешка взмахнул дубинкой и запел страшным голосом:
Он поднял глаза в потолок, посопел, потоптался с ноги на ногу, потом погрыз конец своей палки и радостно заорал:
Он снова запел свою песню и заставил Антона подпевать. Песня была очень хорошая, и Антон её быстро запомнил и, конечно, подпевал. Они собрались нести свою добычу в пещеру, но тетя Маша не позволила, а на обед выдала тарелку с ветчиной и бананы.
– Ого, в пещере огонь! А вот и добыча. – Троглодиты поставили добычу на огонь – маленький коврик – и уселись вокруг по-турецки.
– А вилки? – спросила Лилька.
– Хо-хо! – захохотал троглодит Жешка. – Ты соображаешь? Вилки! Даже ножей ещё не было. Есть надо вот как. – И он горстью взял три куска мяса.
Лилька и Антон захохотали тоже и полезли руками в тарелку. Лильке попалась косточка.
– Кости надо обсасывать, – рычал главный троглодит. – И бросать через плечо. Вот так. Кожуру от плодов – тоже. А пальцы вытирать об себя.
Стало совсем весело. Ели, кидали через плечо и вытирали пальцы об себя. Конечно, всё время пели охотничью песню. Жешка помурчал-помурчал, порычал-порычал и придумал ещё куплет:
И все спели хором. Тут Лилькина мама хотела заглянуть в комнату, но главный троглодит преградил ей дорогу:
– Посторонним вход в пещеру строго воспрещён! – и задвинул вход камнем – закрыл дверь.
Но потом взрослые захотели смотреть телевизор и всё-таки вторглись в пещеру. Троглодит Жешка сбросил шкуру и ушёл на кухню читать. Очень интересный был вечер в гостях.
У Антона заболел зуб. Папа повёл его к врачу. Когда они вернулись, Антон прошёл в спальню, сел в уголок за шкафом на маленький стульчик.
– Ну что? – спрашивала Лилька. – А? Почему ты ничего не говоришь?
Антон помолчал, потом сказал:
– Яхык пехесидех.
Пересидел? Язык? Лилька широко открыла глаза и стояла так перед Антоном до тех пор, пока он не ткнул себе пальцем в рот:
– Не вохочается.
Лилька побежала к папе.
– Очень может быть, – сказал папа, – что язык пока не ворочается. Потому что сделано замораживание. Скоро пройдёт.
Антон сидел смирно в углу, прижав подбородок к груди, поглядывая исподлобья, как маленький сердитый бычок. Лилька боялась теперь к нему подойти. Эта злая-злая врачиха заморозила Антону во рту, потом вынула язык и подсунула под Антона, а когда Антон его пересидел, положила обратно в рот. Но он теперь плохо шевелится. Лилька испугалась и собралась заплакать, но в это время Антон, немного картавя, сказал:
– Что это? – спросила Лилька.
Антон глубоко вздохнул и сказал громче:
Это врач мне говорила.
Антон встал и ушёл к папе, а Лилька осталась одна. «Зайка маленький дрожит под осинкой голой…» Почему же он дрожит, бедный маленький зайка? Совсем один, а кругом… «Снег, снег порошит…» Врач рассказывала. Ах! Лилька поняла. Это же она его и заморозила. Злая, злая эта врачиха. Она всё замораживает: и Антона, и зайку, когда он побежал грызть кору.
В комнате засмеялся папа, а за ним Антон.
